Когда герои падают
Шрифт:
— Конечно. Это всего лишь теория.
Я отрывисто кивнула ему, а затем ярко улыбнулась, надеясь ослепить его от правды.
— Мне было приятно делать это с тобой.
— Всегда, — согласился он, снова поцеловав меня в щеку и слегка сжав мой локоть. — Сегодня ты кажешься… спокойнее.
Мгновенно моя бровь сжалась, и я стала еще более настороженной, чем раньше.
— Прости?
Он поднял руки вверх, поддавшись смеху.
— Господи, не надо опять на меня наезжать. Я имел в виду это как комплимент, Елена. Сегодня ты кажешься более спокойной с самой собой. Не было
— И? — я почти набросилась на него, паника затопила систему, как вода, пролитая на жесткий диск.
Меня сильно глючило от мысли, что я могу выдать что-то, что может связать меня с Данте не только в профессиональном плане.
— И, — пробурчал он. — Если бы я не знал лучше, я бы подумал, что ты перепихнулась с кем-то.
Моя грудь сжалась так, что я не могла дышать, но я заставила себя слегка рассмеяться и отмахнуться от его слов небрежным взмахом руки.
— Поверь мне, Рик, я покончила со всем этим.
— Сексом или любовью?
Я окинула его холодным взглядом и открыла дверь Феррари, давая понять, что закрываю тему.
— Мужчины, — парировала я, прежде чем нырнуть в низкую машину. — Пока, Рик.
Только после того, как я завела машину, и ровный гул двигателя пронзил меня, я сделала глубокий, дрожащий вдох.
Я не солгала.
Я покончила с мужчинами.
К сожалению, Данте Сальваторе был гораздо больше, чем мужчина.
Он был зверем, и, по правде говоря, он единственный, кто когда-либо заставлял меня чувствовать себя красавицей.
Вздох вырвался из рта, как воздух из проколотой раны, когда я дала команду системе автомобиля набрать его имя и отъехала от обочины, чтобы вернуться в Манхэттен.
— Ciao lottatrice mia [106] , — глубокий гул Данте, так похожий на ровное урчание машины возле меня, погасил часть паники, затянувшейся, как молочная кислота, в мышцах. С какого-то момента я перестала раздражаться, когда он говорил со мной на моем родном языке. — Ты довольна моей красоткой?
106
здравствуй, мой боец
Я с удовольствием потерла руки о блестящую кожу рулевого колеса.
— Она изысканна.
— Скажи мне это по-итальянски, — подначивал он.
Юмор и веселье забурлили в моем горле от его заигрываний. Прошло так много времени с тех пор, как я наслаждалась таким простым общением с кем-либо.
— Lei `e squisita.
— Molto bene [107] , Елена, — мрачно похвалил он. — В следующий раз, когда я поцелую этот великолепный красный ротик, я сделаю тебя такой сумасшедшей, что ты будешь знать только итальянский.
107
очень
Я попыталась насмешливо усмехнуться, но идея была странно привлекательной. Обычно итальянский был языком моей паники, страха, его корни глубоко уходили в прошлые травмы. Мысль о том, что Данте может вывести его из тени на свет с помощью чего-то столь мощного, как его прикосновение, возбуждала и радовала.
— Я позвонила не для того, чтобы флиртовать с тобой, — сказала я ему, вспомнив. — Мы только что допросили Оттавио Петретти. Он согласился выступить свидетелем нашей защиты.
Наступила долгая пауза.
— У меня сложилось впечатление, что он не станет, — сказал он осторожно, но за словами скрывалось множество невысказанных мыслей.
— Его удалось убедить.
Мне было трудно сдержать самодовольство в голосе, и я поняла, когда Данте усмехнулся, что мне это не удалось.
— Как бы я хотел быть мухой на стене при этом разговоре. Ты расскажешь мне об этом, когда вернешься домой.
Домой.
Квартира Данте определенно была таковой для его команды. Чен, Марко, Якопо, Фрэнки и Адриано практически жили там, как и Бэмби, которая готовила и убирала, и ее милая маленькая девочка Аврора, которая часто навещала их. Торе приезжал и уезжал по крайней мере раз в неделю из своего дома в долине Ниагары и всегда оставался на ночь в квартире, сам готовил ужин, сидя локоть к локтю со своим псевдосыном. Они наполняли пространство смехом и своим ощутимым восхищением, и обожанием друг друга.
Они были безжалостными донами мафии, но их отношение друг к другу и ко всем остальным было далеко от той жестокости, которую я наблюдала от солдат в Неаполе, будучи девочкой.
Торе и Данте наслаждались играми, в которые они играли с Авророй, смеялись вместе с ней, словно она была сокровищем. Они вместе играли в шахматы после ужина за вином, обмениваясь колкостями на смеси английского и итальянского.
Они были патриархами не только преступного мира, но и семьи.
И эта семья, этот дом были открыты для меня без всяких оговорок.
Впервые за очень-очень долгое время я почувствовала себя частью счастливой семьи.
Частью целого дома.
От чувств, которые это во мне пробудило, меня чуть не затошнило, когда я проверяла дорогу сзади, чтобы выехать на бульвар Ветеранов Корейской Войны, ведущей в Аннадейл. В нескольких ярдах позади меня ехал мотоцикл, тускло-черный, но гладкий и мощный.
Это всколыхнуло воспоминание, которое тут же забылось, когда я вспомнила о настоящем вопросе, который хотел задать Данте.
— Это Козима убила дона ди Карло? — спросила я, слова вырвались у меня изо рта без обычного такта.
Мне нужно знать.
Было так много секретов, которые Данте и Козима скрывали от меня как люди и как друзья. Я устала находиться в стороне, глядя сквозь туманное стекло.
Настало время узнать, что, черт возьми, таит в себе их история.
Я не заставляла себя признаться, почему мне так отчаянно хотелось узнать подробности их отношений, но я почти задыхалась от необходимости знать.