Когда хочешь помнить
Шрифт:
Нет, не получается у меня мыслить правильно. Потому что вариантов того, почему сумка оказалась здесь, немного. Если честно, то у меня есть только один.
– Так, - решительно сказала я, опускаясь на корточки рядом с Ритой.
– Положи его на место и пошли.
Девушка, словно не слыша меня, продолжала крутить оружие в руках. Я прикусила губу, осматриваясь по сторонам. Ну не хотелось мне, чтобы нас видели рядом с этим предметом.
– Думаешь, из него стреляли?
Закономерный вопрос. А что с ним еще можно делать? Любоваться по вечерам и ежедневно протирать тряпочкой?
– Думаю, да, - честно ответила я. Рита дернулась и кинула пистолет на асфальт, почти брезгливо вытирая руки о футболку.
– Поздно, - "обрадовала" я ее.
– Отпечатки твои на нем остались. Если что...
– Если что?!
– чересчур громко воскликнула Рита, округлив глаза. Я пожала плечами.
– Ну, не знаю. Это тебе захотелось пошарить в сумке. Выкручиваться тоже тебе. Я только свидетель.
Девушка снова схватила пистолет.
– А если я сотру отпечатки?
– с надеждой осведомилась она. Я хотела ответить, что проще было его вообще не трогать, но в этот момент где-то недалеко раздался шум мотора. Я прислушалась.
В нашем дворе много автолюбителей, которые любят по утрам будить честных тружеников сигнализацией, громким хлопаньем дверями и адским шумом. Но эта машина не стояла на месте. Она приближалась.
Можете говорить, что у меня паранойя, однако, я предпочитаю называть это хорошо развитым чувством самосохранения. Как там говорится? Хочешь жить - умей вертеться. Вот я и верчусь.
А гудение мотора продолжало нарастать.
Рассудив (и почему мыслительные способности усиливаются в момент возможной опасности?), что нет такой насущной необходимости оставаться здесь, я схватила в охапку зазевавшуюся Риту и вместе с ней кинулась с близлежащие заросли. Так, на всякий случай.
Вы замечали, как медленно бежит время, когда чего-нибудь ждешь? Словно минуты стали резиновыми, и их тянут, тянут, тянут... А потом как отпустят!
Сжавшись и пытаясь стать как можно меньше, я почти припала к земле, настороженно прислушиваясь к тому, что происходило за пределами скрывающей нас с Ритой зелени. В голову пришла мысль, что я веду себя как 10-летний ребенок, играющий в индейцев. Или во что там играют современные дети. Только вот пистолет, мрачно поблескивающий в чуть дрожащих руках свернувшейся рядом со мной девушки, убеждал, что это не игры. Или ооочень взрослые игры.
Я никогда не любила детективы. Ни читать, ни смотреть, ни тем более участвовать в них желания не возникало. И я, признаться, была уверена, что и не возникнет. Я оказалась права, его, желания, так и не появилось. Я просто вляпалась во что-то неприятно пахнущее. И, похоже, буду долго отмываться.
Какой черт дернул меня пойти следом за Ритой? Я ведь всегда могла найти причину, чтобы не делать то, что мне не нравится. А теперь...
А теперь приходится лежать тут среди мокрой зелени и надеяться на то, что машина, остановившаяся в нескольких метрах от нас, явилась сюда не по нашу душу.
Передняя дверь черного и, судя по внешнему виду, безумно дорогого автомобиля (в марках я никогда
Если бы я не принимала сама участие в том, что происходило, можно было бы порасуждать на тему того, что же такого натворили наши соседи.
– И зачем тебе так понадобилась эта сумка!!
– прошипела я как можно тише, внимательно следя за передвижениями черных ботинок, поскольку выпрямившийся во весь рост их обладатель ушел куда-то в облака.
– Мне стало скучно, - услышала я в ответ абсолютно не раскаявшийся голос.
– И любопытно.
– Любопытство сгубило кошку, - отозвалась я, думая о том, что пора прекращать болтать, пока нас не обнаружили. Хотя, почему мы вообще прячемся? Мы не сделали ничего плохого... "Да, всего лишь залезли в чужую сумку и сперли оттуда вещественное доказательство." Ой, кажется, пару детективов в детстве я все-таки читала. Вещественное доказательство чего?
Звонок телефона. Совсем рядом. Машинально потянулась к карману джинсов, в последний момент вспомнив, что оставила мобильник на столе.
Так, звонит у этого бритого типа. Я не люблю бритых. Ассоциация только одна, и она мне не нравится.
– Да, я здесь...
И голос у него под стать облику: резкий и колючий. Неприятный, как-будто провели чем-то по стеклу. Зубы ноют.
– Нет, не посмотрел еще...
Наклонился над сумкой, роется в ней. Я сжала кулаки. Так, ну сейчас он обнаружит, что не хватает одной маленькой, но очень важной детали, и нам придется туго.
– Ты быстро бегаешь?
– толкнула я в бок притихшую Ритку. Она, видимо, не ожидавшая от меня никаких действий, ойкнула. Негромко так, но тип услышал. Голову вскинул, прислушивается.
Я прикусила язык. Ой, что сейчас будет...
– Молодой человек, что это вы тут делаете?
Аллилуйя! Бог услышал молитвы неверующего человека и послал ангела на помощь!
Ангел с лицом Арсения Петровича стоял в нескольких шагах от бритого мужика и грозно на него смотрел. То есть, это он думал, что смотрит грозно, на самом деле эти насупленные брови не вызывают ничего, кроме улыбки.
Вот он, страстный нелюбитель чужих машин у подъезда. Именно из-за его вечных упреков владельцы автомобилей больше не ставят здесь своих железных коней. Даже мой папуля внял настойчивой просьбе Арсения Петровича и пользуется стоянкой. Она, конечно, далеко от дома, но спорить каждый день с соседом отец не хочет. Нервы дороже.
– Шел бы ты по своим делам, дедуля, - лениво протянул бритый тип, тоже не купившись на суровый взгляд Арсения Петровича. Сумка уже успела удобно обосноваться на заднем сидении машины, однако, ее новый владелец уходить не спешил. Более того, он очень внимательно просматривал окружающую местность.
Я еще больше вжалась в землю. Сейчас он нас заметит и...
Впрочем, Арсений Петрович никогда еще не сдавался без боя. Не собирался он делать этого и сейчас.
– Хан, где ты, мальчик? Пора домой.