Когда Хранитель слеп
Шрифт:
– Совсем неплохо. Мне приснился такой страшный сон... Будто ты убил меня.
Моран, приподнявшись на локтях, опустила взгляд на свою окровавленную, разрезанную на животе одежду.
– Значит, это был не сон...
– Прости меня. Это не я, это Аграах, которая чуть не убила нас всех. – Грею было очень стыдно. – Кажется, я провалил испытание, – пробормотал он, отвернувшись. – В последний момент я вообще повел себя, как трусливая крыса.
Моран внимательно посмотрела на брата и, подтянув к себе ноги, села, прислонившись к стене.
– Крыса? – повторила она и несогласно покачала
– Не знаю… – проронил Грей и тут же схватился за голову. – Я же слышал звуки битвы… Совсем недавно. Но тогда мне было не до этого, я ни о чем не мог думать, кроме тебя… – Юноша навострил слух. – Нет, не слышно ничего… Попробуй ты! – Полуволк вскочил. – Бычий рев, хрип ягуара… по-моему, они исходили с той стороны, – Грей показал рукой как бы сквозь стену лабиринта. На лицо его упала тень. – Я бросил там Майю… одну… с Фальконом… Он поспешно нагнулся к сестре, помогая ей встать. – Ты можешь идти? Нам надо бежать назад в пещеру. – Помолчав, он добавил, – Теперь я чувствую себя сильным. Я знаю, как можно противостоять Аграах.
– Назад в пещеру? – засомневалась Моран. – А ты уверен, что Майя до сих пор там? Хорошо, – поразмыслив, согласилась она. – Дойдем до пещеры, а там уже следы покажут, куда нам дальше идти.
Проблуждав с сестрой некоторое время по путаным ходам лабиринта, Грей вдруг встрепенулся, он учуял знакомый запах – и не один…
17
По коридору гулко раздавалось эхо от хлюпающих по воде ног. Майя бежала из последних сил. Зачем и куда она бежала, она не могла объяснить даже самой себе. Она помнила, что обещала Грею поговорить с Фальконом, но безрассудный страх погнал ее прочь от него. Глупо и безнадежно было прятаться в лабиринтах Аграах от Аграах… В висках пульсировало, и сердце бешено колотилось, словно хотело вырваться из груди. Девушке казалось, что его стук так же громко разносится в воздухе, как и плеск воды.
И вдруг громадный аквариум преградил ей путь. Она остановилась и замерла. В нем со стонами метался бесформленный гигантский слизень гнойного цвета. У него не было ни глаз, ни носа, ни ушей, только огромный рот с беззубыми деснами распирало во все стороны от беззвучного крика. Он неистово носился по прозрачной клетке и со всего маху разбивался о его стенки, оставляя на них кровавые разводы и клочья собственной плоти.
Майя, отшатнувшись, развернулась бежать, но встала, как вкопанная, – ей навстречу шел Фалькон. Приблизившись, он схватил Майю за волосы и прижал ее лицом к стеклу.
– Знаешь, что это такое? – прошипел ей Аграах в самое ухо. – Это твое отчаянье…
Омерзительная тварь с такой силой колотилась об ограждения резервуара, вырываясь наружу, что по стеклу пошли трещины… По коже Майи пробежал озноб: еще один удар – и преграда разлетится вдребезги, а жуткая масса студенистым одеялом, накинувшись на Майю, утопит ее в помеси своей истерзанной плоти и крови. Девушка в ужасе пыталась отстраниться, но Фэл, ухмыляясь, крепко прижимал ее к стеклу. И ведьма вдруг вспомнила, как Аграах пытался завладеть ее
«Нужно только осознать, что все это неправда… Это все неправда! – сказала она себе твердо. – Это обман зрения! Это видимость! Этого не существует!».
И в тот же миг кошмарное видение исчезло. Фэл еще не успел убрать руки, но ослабил хватку, когда ведьма, материализовав металлическую дубину, развернулась и с размаху двинула по его лицу.
– Я больше не сомневаюсь. Ты не властен над моим разумом, – произнесла Майя, решительно глядя в его глаза.
– Это уже не имеет значения, ты все равно умрешь, – прорычал Фалькон, превращаясь в быкоягуара. Его налитые кровью глаза смотрели на нее в упор, и хриплое, сквозь рык, леденящее душу дыхание расходилось жаром по ее лицу.
– И тебя я не боюсь, потому что, каким бы жестоким ты ни был, в глубине твоей души кроется все та же чуткая к чужой боли, добрая и готовая пожертвовать собой девушка, и, там где требуется твоя помощь, ты всегда поступал благородно, – говорила ему Майя, медленно отступая. – Вспомни все, что ты пережил со мной и без меня. Ты хочешь навсегда остаться властелином этого лабиринта? Впереди будет вечность, и ты останешься совсем один. Но ты можешь пойти с нами, и мы вместе вернем Гринтайлу солнце и жизнь.
Монстр, обнажив свои длинные когти, уже занес над ней чещуйчатую лапу и… снова замер, как это было однажды, с поднятой кверху дланью... Как будто белесая пелена затянула исходящий злобой взгляд, и уже через миг в тех же широких прорезях засветились другие глаза – желтые, кошачьи – суровая решимость сверкнула в них и погасла… Из опустевших глазниц, взрываясь, посыпались огненные искры, и мощным ураганным вихрем тело монстра швырнуло о каменный потолок, затем чудовище, ломая рога, стало биться головой о скалистые стены, словно хотело разрушить себя, и, наконец, с шумом расплескав воду, оно свалилось на пол…
С тревогой наблюдавшая за происходящим, Майя осторожно подошла к бьющемуся, как в лихорадке, чудовищу и наклонилась к его окровавленной морде: веки его часто-часто моргали, во взгляде трепыхалось беспокойство, а затем, то вспыхивая, то потухая, замерцало в них множество теней и огоньков... Внутри него шла упорная духовная борьба.
Ведьма вспомнила, как в минуту предельного отчаяния мудрое напутствие Хартс помогло ей вернуть утраченную стойкость. И, стоя над уродливым и слабеющим телом Фалькона, она, как заклинание, произнесла те вещие слова: «…Не пасть духом в час безысходности! Сделать невозможное! Исполнить неисполнимое – во имя любви, справедливости, долга!»... – И победить, несмотря ни на какие трудности!»
И вдруг ходившее ходуном и судорожно дергающееся тело монстра затихло, а контуры его, как в тумане, стали размываться… Вскоре, клубы дыма рассеялись и унесли с собой жуткий призрак красноглазого быка с кольцом в ноздре, а на земле остался лежать черноволосый юноша Фалькон. Увидев Майю, он с трудом приподнялся на локтях и со слабой улыбкой на засиявшем лице раздвинул разбитые губы.
– Я сделал это… я справился… – веки его слипались, – я устал… – еле слышно произнес Фэл и упал бы обратно в лужу, если бы Майя вовремя не подхватила его за плечи.