Когда Хранитель слеп

Камалова Альфия Батталовна

Приподняв Фалькона за подмышки, она оттащила его на сухое место, села рядом, вытянув ноги, положила его спящую голову к себе на колени и… заплакала. Когда было страшно и трудно, Майя не позволяла себе расслабиться, но сейчас, когда все позади, и Аграах больше нет, перед глазами вставали кошмары и ужасы, которые им пришлось пережить, и она не смогла сдержать слез. Ей было жаль несчастную Флер, так жестоко наказанную за свою слабость и неразборчивость. Бурные слезы заливали ее щеки, и такую горячую признательность она испытывала к своим друзьям, двум героическим полуволкам, на долю которых выпали самые жестокие, самые кровопролитные бои с Аграах. Только где они сейчас, Моран и Грей, ставшие для нее бесконечно близкими, больше, чем брат и сестра? Они ведь не

знают еще, что они выстояли. А какую острую обжигающую боль в своем сердце она ощутила, когда дух подземелья завладел сознанием Фалькона. Все они в большей или меньшей степени подпали под магическую власть Аграах, но постепенно освободились от его чар, в зависимости от меры света в душе каждого из них. Но тяжелее всех пришлось Фалькону: он так давно жил во тьме и давно уже свыкся с засильем беспросветной ночи в своей душе… Но его победа над собой – она спасла их всех! С самого начала Майя верила, что ее любимый – самый сильный из четверки ее отважных друзей, она верила, что, если им и удастся победить, то только благодаря ему, и теперь она была невероятно горда и бесконечно счастлива оттого, что Фэл не обманул ее надежд! А обессиленный Фалькон спал, набираясь сил и восстанавливаясь...

18

Проблуждав с сестрой некоторое время по путаным ходам лабиринта, Грей вдруг встрепенулся, он учуял знакомый запах – и не один…

– Фалькон и Майя? Смеются? Но это невозможно! И тишина кругом… Ни погони, ни криков…

Грей на всякий случай предупредил Моран:

– Никому не верь, слышишь? Аграах может кем угодно прикинуться, хоть Фальконом, хоть Майей…

Тут из-за поворота показались черноволосая девушка с голубыми глазами и темноглазый молодой мужчина. Их лица светились радостью. Большой черный грифон важно цокал рядом с ними, стуча длинными когтями по каменному полу.

Видя, что их друзья смотрят на них настороженно и недоверчиво Фалькон и Майя, переглянувшись, засмеялись.

– Это я, Аграах, му-у! – замычал Фэл, выставив указательные пальцы торчком надо лбом. – Только теперь я с вами! Не бойтесь меня, я хороший!

Майя бросилась обнимать полуволков.

– Моран, как я рада, что с тобой все в порядке! Грей, как здорово, что мы живы! Ребята, мы победили! Аграах больше нет! Ура-а!

– Грей, дружище! Очнись! Мы – это мы! Мы – сами собой! – Фалькон хлопнул остолбеневшего полуволка по плечу.

– Поверить не могу… Неужели… ты смог? Или вы вместе? – Грей ошарашенно перевел взгляд на Майю. – А я, признаться, готовился к героической смерти, думал, что победить… невозможно…

– В себя не могу прийти… – потрясенно сказала железная Моран, смахнув скупую слезу.

После того, как бурные извержения пережитых страхов и волнений улеглись, Грей вдруг вспомнил, с какой целью они были сброшены в подземелье.

– Камень – бериалл… – растерянно проговорил он, – как же мы найдем его, ведь лабиринт такой большой, можно всю жизнь здесь проплутать и не найти его…

– Факт, – деловито согласилась его сестра. – Без камня обратной дороги для нас нет. Как я понимаю, о тайне его местонахождения знал только страж камня – Аграах.

– Это – правда, Аграах – единственное существо, знавшее, где находится тайник, – сказал Фалькон. – Пойдемте, я поведу вас к нему.

Моран скептически улыбнулась и не сдвинулась с места.

– Шутишь? Если дух лабиринта уничтожен, следовательно, и тайна ушла вместе с ним, не так ли?

– Я задавил его в себе, но его знания, сила и умения – они остались при мне.

Майя, всплеснув руками, восторженно взвизгнула.

– Теперь ты стал такой же могущественный, как и он? – уточнила она изумленно.

– Ого! – восхитился Грей. – Это значит, ты стал на уровень выше, чем был?!

Грифон по-лошадиному зафырчал, радостно подпрыгивая и хлопая крыльями.

– Как тебе это удалось? – удивился Грей.

– Так же, как это удавалось тебе, и Майе, и Моран… Можно сказать, благодаря вам я понял, как это сделать, – чуть

смущенно признался Фалькон. – С Майей он вообще не справился, не потому что она оказала ему сопротивление, а потому что в ее сердце так много добра и любви ко всем, что зло для нее просто неприемлемо. Она ведь не делала никаких усилий, для нее это легко и естественно – не принять в себя зло. Вот это главное, что я понял. Сначала я ему подчинялся, чтобы дух не выскользнул из меня, а потом оказалось, что Аграах поработил меня настолько, что меня, как будто нет... И если бы не эта маленькая, но всемогущая ведьма, – Фэл с мягкой искрящейся теплотой взглянул на нее – то была бы катастрофа… Майя помогла мне вспомнить о нашей цели. Она напомнила мне, что я – не Аграах, а Луна…

Фалькон уверенно вел друзей по лабиринту, удивляясь сам себе, что он знает тут все ходы-выходы наперечет, ощущение было двойственное: с одной стороны, он понимал, что в этом отсеке он никогда не был, но в то же время какой-нибудь скошенный угол или углубление в камне, сточенное капающей водой, были знакомы ему так давно, как будто он жил тут тысячу лет. Наконец, совсем обычный, ничем не примечательный коридорчик, по которому они шли, закончился тупиком.

– Вот он вход в тайник, – показал Фэл рукой. – Здесь надо ломать, перегородка тонкая – для маскировки, чтоб не привлекать внимания искателей.

– Ну-ка, посторонись! – Грей с залихватской мальчишеской удалью вытащил свой неуязвимо прочный меч и, размахнувшись, с силой ударил по стене. Раздался гулкий звук, характерный для поверхностей, которые скрывают собой полость, по стене змейкой пробежала трещина. После нескольких ударов в стене образовалась широкая пробоина, через которую все они перебрались внутрь.

Друзья стояли у входа в небольшой скальный зал, внутри которого мощными колоннами возвышались известковые наросты сталагнатов. В центре пещеры стоял каменный помост, и на нем под хрустальным колпаком, излучая голубоватый свет, лежал бериалл. Тишина воцарилась на несколько минут в хранилище, только слышны были мерные звуки капающей сверху воды. Каждый из друзей был охвачен каким-то возвышенным торжественным переживанием, в котором слились ликование победы и ощущение конца тем страшным испытаниям, которые выпали на их долю.

Первым нарушил молчание Грей.

– Что будем делать с камнем? Разобьем его?

– Мне кажется, нельзя этого делать, – неуверенно произнесла Майя. – Мы не знаем, для какой цели этот бериалл понадобился Хартс. И мы не должны слепо подчиняться ее воле. Вполне может статься, что следуя ее велению, мы совершим зло.

– Но тогда мы не сможем забрать у нее диадему, которая нам поможет спасти родителей, – огорчился Грей.

Моран скептически покачала головой.

– Глупо было бы надеяться, что она отдаст нам бериалл, в котором заключена Ласка. Это не в ее интересах, чтобы мы выпустили миэриту на свободу. Кроме того, Грей, разве ты не понял, почему Хартс не осмелилась сама спуститься в Лабиринт, ведь она боялась не Аграах, а самой Северины!

– Судя по словам Элераны, Верховная богиня сама упрятала бериалл в Лабиринт, и если б она хотела его уничтожить, она бы сделала это, – согласилась с полуволчицей Майя. – Я думаю, Северина накажет нас, если мы выполним приказание Хартс. Интересно, а что случится после того, как мы разобьем этот камень?

– Здесь лежит второе окаменевшее око Соула. В нем заключен Ксенон, – пояснил Фалькон. – Если мы разобьем бериалл, он будет освобожден, а Северина проснется.

– Ксенон… – со значением повторила Моран. – Второй Верховный дух? Я помню, как в детстве папа рассказывал мне о том, что в глубокой древности их было двое – верховных властителей: Ксенон и Северина. Что-то они меж собой не поделили, и между ними вспыхнула война, которая унесла миллионы жизней. От страшной разрухи и опустошения все перевернуло с ног на голову, законы мироздания либо резко изменились, либо вовсе перестали действовать. А теперь выходит, Элерана хочет воскресить Ксенона? К добру это не приведет. Думаю, последствия будут ужасны: начнется новая война.