Когда кругом обман
Шрифт:
Но он, конечно же, знал, почему все относятся к нему так, как относятся: потому, что он с трудом мог говорить. Всю свою сознательную жизнь он ужасно заикался, так что даже не пытался разговаривать, хотя и прекрасно понимал всё, что говорили остальные.
И он был невелик ростом, слаб, а лицо у него было туповатое и детское, как у людей с врождёнными патологиями. В его немного уродливом черепе был заперт выдающийся ум, стремящийся совершать гениальные поступки. Но никто этого не знал. Вообще никто. Даже доктора в психиатрической клинике.
Какая ирония.
Люди
Он осознал, что нервно теребит в руке пуговицу. Он оторвал её с рубашки медсестры, когда подвешивал её. Вспомнив о ней, он оглянулся на койку, на которой он больше недели держал её связанной. Он хотел с ней поговорить, объяснить, что не хочет быть жестоким, просто она слишком похожа на его мать и монашек, особенно в своём халате медсестры.
Её вид в халате смутил его. Пять лет назад с женщиной из тюремной охраны было так же. Обе женщины каким-то образом ассоциировались с его матерью, монахинями и работниками больницы. Он просто не мог их отличить друг от друга.
Он почувствовал облегчение, когда покончил с ней. Держать её здесь связанной, давать воду, слушать её стенания сквозь цепь, которой он заткнул ей рот, была ужасная ответственность. Он развязывал цепь только для того, чтобы сунуть ей в рот трубочку для воды, а она попыталась закричать.
Если бы он только мог объяснить ей, что она не должна кричать, что через улицу живут соседи, которые не должны её услышать. Если только он мог бы сказать ей, возможно, она поняла бы. Но он не мог объяснить, безнадёжно заикаясь. Вместо этого он пригрозил ей опасной бритвой. Но в конце концов не помогла и угроза. И тогда ему пришлось перерезать ей горло.
Он отвёз её обратно в Ридспорт и повесил так, чтобы все видели. Он не знал, зачем это сделал. Возможно, как предупреждение. Если бы только кто-то мог его понять, тогда он не был бы так жесток.
Возможно, это был единственный способ, которым он мог донести миру, как сожалеет.
А ему действительно жаль. Завтра он пойдёт к торговцу цветами и купит цветов – дешёвый маленький букетик для её семьи. Он не будет разговаривать с флористом, но он может кратко написать свои пожелания. Подарок будет анонимным. И если он найдёт подходящее место, чтобы скрыться, он придёт на кладбище, когда её будут хоронить, и будет стоять, опустив голову, как и остальные скорбящие.
Он подтянул ещё одно звено и сжал его концы со всей силой, какой только мог, заставляя стихнуть его бренчание. Но глубоко в душе он понимал, что этого недостаточно, чтобы он стал хозяином цепей. Для этого ему придётся использовать их снова. Их и ещё одну смирительную рубашку из тех, что всё ещё оставались у него. Кто-то будет связан так, как он был связан.
Кто-то будет страдать и умрёт.
Глава 8
Как только Райли с Люси сошли с самолёта ФБР, они увидели, что по взлётной полосе к ним несётся молодой полицейский
– Ну наконец-то, рад вас видеть, – сказал он вместо приветствия. – Шефа Альфорда впору связывать. Если никто не снимет тело Розмари прямо сейчас, его точно хватит удар. Журналисты уже перемывают всё это. Меня зовут Тим Бойден.
Райли с упавшим сердцем назвала их с Люси имена. Если на месте преступления полно журналистов, это верный признак проблем. Придётся начинать дело с корабля на бал.
– Вам помочь с багажом? – спросил офицер Бойден.
– Мы справимся, – ответила Райли. У них с Люси было лишь по небольшой сумке на каждую.
Офицер Бойден махнул рукой куда-то на другой конец посадочной полосы.
– Машина там, – сказал он.
Втроём они быстро пошли к машине. Райли села на пассажирское сиденье спереди, а Люси забралась на заднее.
– До города буквально пара минут, – сказал Бойден, трогая. – Боже, я не могу поверить в происходящее. Бедная Розмари. Она всем так нравилась. Она всегда всем помогала. Когда она исчезла пару недель назад, мы все боялись самого худшего. Но такого представить не могли…
Голос его сошёл на нет, он лишь качал головой в жутком неверии.
Люси наклонилась вперёд с заднего сиденья.
– Насколько я поняла, у вас уже были подобные убийства, – сказала она.
– Да, я тогда ещё учился в школе, – отвечал Бойден. – Хотя и не здесь, в Ридспорте. Тогда это случилось недалеко от Ойбанкса, дальше на юг по течению реки. Тоже тело в цепях, как и Розмари. Тоже в смирительной рубашке. Неужели шеф прав и мы имеем дело с серийным маньяком?
– Ещё рано делать выводы, – сказала Райли.
Хотя сама она думала, что он прав, ей не хотелось ещё больше огорчать молодого полицейского. Не было никакого смысла в том, чтобы продолжать его тревожить.
– Не могу поверить, – сказал Бойден, снова качая головой. – Такой маленький милый городок, как наш. Такая милая дама, как Розмари. Просто не могу поверить.
Когда они въезжали в город, Райли заметила пару микроавтобусов со съёмочными группами из теленовостей на небольшой центральной улочке. Над город летал вертолёт с логотипом телевизионной станции.
Бойден подъехал к ленте, возле которой толпились репортёры, и проехал дальше, за ограждение, и через несколько секунд остановил машину у железнодорожного полотна. Там со столба с электропитанием свисало тело, неподалёку от него стояло несколько полицейских в форме.
Выйдя из машины, Райли узнала шефа полиции Раймонда Альфорда, который тут же подбежал к ней. Счастливым его назвать никак было нельзя.
– Я чертовски уверен, что у вас были веские основания для того, чтобы оставить тело болтаться здесь вот так, – сказал он. – Это какой-то кошмар. Мэр угрожает мне забрать значок.
Райли и Люси пошли вслед за ним к телу. В лучах вечернего солнца оно выглядело ещё более странно, чем на фотографиях, которые Райли рассматривала с экрана компьютера. Цепи из нержавеющей стали блестели на свету.