Когда любовь соперница у смерти
Шрифт:
– Не понял.
– А что тут непонятного?
С отчаянием отвергнутой, длинными акриловыми ногтями Арина царапнула себя по щеке в том месте, где ее перечеркивал хоть и не уродливый, но все же заметный шрам.
– Это я в детстве с лестницы упала, а там стекло… А это Ирка банку разбила, я знаю! Она во всем виновата!
Арина готова была разрыдаться вновь, но ее взгляд уткнулся в труп под простыней, и слезный всхлип застрял в горле.
– Ой, что же я такое говорю! – опомнившись, всплеснула она руками. – Не виновата она ни в чем!
– Арина, я смертный, меня вы можете обмануть, – пошел я на хитрость. – Но у вашей сестры душа бессмертная. Она все видит и все слышит. Покайтесь перед ней, попросите прощения.
– В чем покаяться?
Я мог бы красочно разрисовать перед ней фабулу убийства. Константин Северьянов теряет любимую девушку, сама Арина – любимого парня. Один в отчаянии угрожает убить Глеба Сухнова, другая сходит с ума от ненависти к своей разлучнице сестре. Разбитые сердца сплачиваются в реваншистско-полюбовный союз, в итоге возникает и осуществляется заговор против счастливой пары.
Немного о деталях. Насколько я понимал, окно в квартиру Сухновых не было взломано. Значит, кто-то открыл его изнутри. Кто? Это могла сделать Арина. Может, осталась ночевать у сестры, а под утро открыла окно и впустила в дом Северьянова. Он, конечно, мог войти через дверь, но преступникам нужно было создать видимость разбойного нападения со стороны. Поэтому Константин и проник в дом через окно и тем же путем покинул его. И орудие убийства унес…
Я постарался кратко выразить свою мысль.
– В том, что вы помогли Косте отомстить. За себя отмстить и за него.
– Кому он мстил? – уличаще сощурилась Арина. – Никому он не мстил… И я не собиралась мстить Ирке!
– Мне кажется, вы не до конца поняли, что происходит. Костя находится в отделении, сейчас он начнет давать показания. Он даст показания и против себя, и против вас. И эти показания будут отражены в протоколе. А это, Арина, уже статья.
– Но ведь он ни в чем не виноват… И я тоже… Да, я отомстила Глебу, но не так, как вы думаете…
– А как?
– Переспала с Костей… Вы думаете, почему я сегодня так рано встала? С Глебом хотела встретиться! Чтобы он видел, где я ночь провела. Стояла на площадке, ждала, когда он выйдет. Он обычно рано на работу уходит… Ждала его, а наскочила на вас… Так все глупо вышло, что слов нет…
– Я и говорю, что глупо все. Очень глупо. Сейчас Костя оговорит вас, и тогда вы, а не он окажетесь крайней.
– Крайней – это как? Я убила свою сестру? Вы хоть соображаете, что говорите?
– Значит, все-таки Костя? – спросил я, изобразив полную уверенность в том, что убийцей может быть кто-то из них двоих – или Арина, или ее любовник.
– Что Костя? – недоуменно посмотрела на меня девушка.
– Куда он топор дел, спрашиваю?
– Не знаю… То есть не было у него никакого топора. И не убивал он никого… И вообще, я больше не могу! Уведите меня отсюда!
Я и сам видел, что девушка находится на грани, поэтому
– Я хочу домой, мне нужно к маме…
– Думаю, ваша мама сама скоро будет здесь.
– Да, наверное, – кивнула девушка.
И, обхватив руками голову, опустилась на скамейку. Я попытался продолжить наш с ней разговор, но, увы, она больше не желала отвечать на мои вопросы.
Глава 3
Полковник Гнутьев нервно постучал карандашом по глянцевой поверхности своего стола, выслушав доклад начальника уголовного розыска. Со стороны могло показаться, будто он передал наверх сообщение на языке азбуки Морзе, но я-то знал, что у него нет никакого желания отчитываться о совершенном преступлении перед высоким начальством, во всяком случае, до тех пор, пока оно не будет раскрыто. Но, увы, пресса уже раструбила о жестоком убийстве на весь город, и начальник ГУВД взял расследование под свой личный контроль, подключил к делу управление уголовного розыска. И городская прокуратура на ногах. Потому и нервничал Гнутьев.
– Плохо, очень плохо, что Северьянов не признается, – покачал головой начальник РОВД.
– Боюсь, что здесь много неясностей, – вздохнул майор Черепанов.
Мой бывший начальник майор Марцев ушел на повышение в сентябре прошлого года. На свою должность он рекомендовал меня, но после известных событий я в то время находился в госпитале с простреленным легким. На фоне общего истощения организма рана заживала плохо – долгое и сложное лечение, большой реабилитационный период. В общем, в строй меня вернули только в апреле этого года. А отдел кадров, как известно, пустоты не терпит. Поэтому, возвратившись в отдел, я обнаружил, что нахожусь в подчинении у нового начальника отдела уголовного розыска.
Впрочем, против Черепанова я ничего не имел. Семь лет в шкуре рядового опера на «земле» – дорогого стоит. И как человек он был вполне порядочный. Во всяком случае, поводов на него жаловаться он пока не подавал.
– Например?
– Обыск в его квартире ничего не дал, – начал было майор.
Но Гнутьев довольно грубо его оборвал.
– А что вы там надеялись найти? Орудие убийства?
– Ну, было бы неплохо, – смущенный таким выпадом пожал плечами Черепанов.
– Дальше, – небрежным движением ладони позволил полковник.
– И следы преступника ведут в сторону от дома, где проживает Северьянов, – продолжил начальник уголовного розыска.
– Но где-то они обрываются?
– Да, следы теряются метрах в пятидесяти от дома, – кивнул Черепанов.
– Вот с этого места Северьянов мог повернуть назад. Или с того места, где он выбросил топор…
– Мы обследовали все мусорные баки в районе, – не очень уверенно сказал майор.
– Что вы там обследуете? Мусор вывозят по утрам. И топор уже на свалке… А почему именно топор?