Когда меня не стало
Шрифт:
Савельев уложил коробки в капроновую складную сумку, которую они прихватили у Григория Александровича в последнюю минуту (на всякий случай), взял Беллу за руку и осторожно вывел из квартиры.
– Ну теперь-то ты уедешь отсюда?
– Не знаю… Теперь, когда я почувствовала себя намного увереннее, мне просто не терпится найти эту сволочь… Извините, вырвалось…
Они спускались по лестнице не спеша, словно ничего особенного и не произошло. Белла опиралась на плечо Савельева. Голова у нее слегка кружилась, ноги подкашивались, но в целом она чувствовала себя почти счастливой.
Консьержка проводила
– Привет, это я… У меня сейчас снова были из милиции или прокуратуры… Представляешь, уже ночь, а они все шляются…
На улице их поджидала «Волга» Савельева.
– Домой или в гараж?
– Давайте в гараж… Раз уж у нас такой удачный вечер, так почему бы его не использовать на всю катушку?
Она назвала адрес.
– Скажи, Белла, – Савельев уверенно и быстро вел машину по пустынным улицам, – ведь ты воспитывалась в интернате… Меня интересует, как могло такое случиться, что ты не ругаешься матом и вообще производишь впечатление девушки, выросшей в благополучной семье… Словом, ты меня поняла. Неужели в интернате можно сохранить все то чистое и светлое, что дано человеку от рождения?
– Да вы философ… – Она усмехнулась и закрыла глаза, представляя себя снова в интернате. – Вы ошибаетесь относительно меня. Я умею ругаться так, как вам и не снилось. И поверьте, у меня это получается почти профессионально. Просто в моей жизни был Макс, он сильно изменил меня… Кроме того, мне помогло участие в художественной самодеятельности. Хотя это выражение мне не особенно по нутру, я скажу проще: мы играли в театр. И я какое-то время числилась у нас примадонной. Я играла Нору Ибсена, вы читали эту пьесу?
– Если честно, то нет…
– А жаль, прочитайте, если представится возможность… Понимаете, я время от времени превращалась в Нору… И у меня была семья: муж и маленькие дети…
– Так это была не сказка, а взрослая пьеса?
– Да, это была пьеса для взрослых… Но мы все-все понимали. Конечно, большую роль сыграли костюмы… думаю, что они стоили по тем деньгам миллионы… Кстати, а вы не знаете, почему ваш друг Пасечник перечислял деньги в детские дома и интернаты? Это свойственно всем преуспевающим бизнесменам?
– Думаю, что нет. Просто у него была сестра, которая крайне неудачно вышла замуж, родила ребенка, потом еще одного… Муж ее бросил, и тогда она отдала своих детей в детский дом. А Гриша об этом ничего не знал. А когда узнал, было уже поздно – его сестра трагически погибла, так и не успев рассказать ему, в каком именно детском доме находятся его племянники.
– Но их можно было бы найти по фамилиям…
– Нет, она их просто подкидывала, без всяких документов, ее соседи по дому рассказывали, что Мила и рожала-то дома, без врачей… Такая странная история.
– То есть он их так и не нашел, но теперь не может спокойно слышать про детские дома и интернаты, так, что ли?
– Да, наверно, так.
– Прямо-таки мелодрама. Не хватало еще, чтобы я оказалась его племянницей…
– А ты тоже не знаешь своих родителей?
– Не знаю.
– А тебя не пытались удочерить?
– Нет, не пытались. Девочкой я была очень некрасивой, страшно худой и напоминала жертву Освенцима…
– А ты-то откуда знаешь об этом?
– Воспитатели
– А по-моему, ты очень красивая девочка.
– Стала, как говорил Макс… Вот сейчас будет поворот, и третий гараж от угла… Там хороший подъезд, большая площадка, на которой вы без труда сумеете развернуться. Только не представляю, как мы будем ломать замки, ведь они же у нас необыкновенные…
– Для начала надо выяснить, ваш «Опель» там или нет…
– Но как вы это сделаете?
– Элементарно…
Машина остановилась. Савельев помог Белле выйти из нее. Кругом было тихо, темно, пахло травой и пылью. Насколько хватало глаз, в низине, прямо под их ногами, простирался сверкающий ночными огнями город.
– Наш гараж мне всегда напоминал аэропорт… Там тоже есть смотровая площадка, как здесь… Мы ведь находимся на самой горе… Макс говорил, что когда-нибудь мы купим машину с крыльями и по вечерам будем летать над городом.
– Он, наверно, сильно любил тебя? – смущаясь, спросил Савельев. Белла, оглянувшись на него, не выдержала и улыбнулась: он был такой смешной, толстенький и обаятельный, что ну никак не походил на «важняка», каким являлся на самом деле.
– Макс был удивительным человеком… Иногда мне кажется, что за те несколько месяцев, которые мы прожили с ним, он передал мне часть своего ума, своих знаний… Так как вы, товарищ следователь, будете определять, есть в гараже машина или нет?
– Для начала я расскажу тебе одну смешную историю… Правда, она обошлась мне в копеечку… Короче, так. У меня тоже, как ты догадываешься, есть машина и, соответственно, гараж. В нем, помимо деталей и прочего хлама, я хранил свои бамбуковые удочки. Все они в связанном виде стояли в углу гаража и ждали лета. Я обожаю рыбалку. Так вот. В одно прекрасное утро я открываю гараж и обнаруживаю, что удочек НЕТ. Представь себе пять преотличных новеньких удочек, упирающихся в потолок… И исчезли. Я проверил замки. Все целы. Все на месте. Да и машина все-таки в гараже. Спрашивается, куда делись удочки? И тут я заметил на полу, в том самом месте, где стояли удочки, веревку, которой они были связаны. Я поднял голову, и мне все стало ясно. Вышел из гаража, поднялся на его крышу и без труда обнаружил то, что искал: ОТДУШИНУ. Достаточно большое отверстие, куда спокойно проходит рука. Я просунул руку и понял, что если бы я был мальчишкой и лазал по крышам гаражей, то, увидев через отдушину концы удочек, и сам бы, глядишь, не удержался и потянул их наверх…
– Не повезло вам с этой отдушиной… А удочки не нашлись?
– Откуда! – вздохнул Савельев. – Так что таким вот образом… Короче, я лезу на крышу и заглядываю через отдушину в гараж… Синий «Опель», говоришь?
Белла смотрела на маленькую фигурку на крыше гаража, и необыкновенно теплое чувство к этому человеку охватило ее. Что заставляет его столько времени тратить на в общем-то чужую ему особу? «Неужели только долг перед Пасечником? Навряд ли, просто он так устроен…» И хотя Белла недолюбливала представителей закона, Савельев показался ей человеком с большой буквы. «Возьмет вот сейчас и конфискует все мои драгоценности, а меня сдаст куда следует…» – вдруг пронеслось у нее в голове и в момент отрезвило ее романтическую дурь. Она решила осторожничать до конца и не поддаваться обаянию Савельева.