Когда меня не стало
Шрифт:
– Ничего не понимаю, – заведующая замотала головой, и роскошные серьги повторили ее движение, – какие еще вопросы? Вы кто, собственно, будете? Откуда вы?
– Лучше скажите, зачем вы согласились купить у Ямщикова просроченную ваниль и арахис, если прекрасно знали, какого они качества?
Заведующая молчала. Лицо ее медленно наливалось краснотой.
– Вы знаете, что Ямщикова убили?
– Знаю, сама ходила на похороны, прости меня Господи… Но что вы хотите от меня? Ну купила я у него за бесценок товар, дальше-то что? Я
– У него были проблемы?
– Вы сначала скажите, кто вы и откуда, а уж потом я решу, что вам говорить-то… А так, кто вас знает…
– Как вас зовут?
– Сусанна Георгиевна.
– Очень приятно. Тогда расскажите, как было дело.
– Я же сказала: пока не представитесь, и слова не пророню.
– Хорошо. Я – сестра Ямщикова. Это мне срочно нужны были деньги, я попала в неприятную историю, и Андрей обещал помочь мне. Скажите, сколько я вам должна, это очень важно. Понимаете, нынешний директор кондитерской фабрики – совершенно незнакомый мне человек. И я обязана вернуть ему партию арахиса и ванили, которые, попросту говоря, украл с фабрики мой брат. Ведь он вам это не продал, а дал на сохранение? Так?
– Ну, конечно, – немного оживилась Сусанна Георгиевна, – он мне так и сказал, мол, пусть постоит товар у тебя, Сусанна, ты подпиши накладную, выдай документы как положено, но товар я у тебя позже заберу, а деньги верну… Ну я так и сделала. Он меня тоже в свое время выручал, так почему бы и ему не помочь? И вдруг узнаю, что его убили… Ну, думаю, теперь уже за товаром никто не придет… А тут… вы… Это он вам рассказал про меня?
– А кто же еще… Я только одного никак не могу понять: почему бы ему просто не спросить у вас денег в долг?
– Он порядочный человек был, очень аккуратный… Я так понимаю, что он для моего душевного спокойствия товар-то оставил, вроде как в залог…
– Значит, арахис и ваниль он оставил у вас, так сказать, на время, а муку с сахаром он продал вам по безналичному расчету, как положено.
– Конечно! Да ее уже и нет-то, муки этой… У меня были из прокуратуры, проверяли документы…
– А почему же вы тогда сказали, что никакого арахиса и ванили у вас нет?
– Ну сказала и сказала… Потому что мы с Ямщиковым так договаривались… Сейчас осень, а тогда-то лето было, ваниль не очень хорошо шла, а вот весной, на Пасху, она вся разойдется… Люди машины на ванили делают…
– Ну и что с того? – не поняла ее мысль Белла.
– Да то, что ваш братец продал мне ее почти задарма, в пять раз дешевле, чем она на оптовой базе стоит, вот, видать, как его прижало, но мы уговаривались, что, когда у него появятся деньги, чтобы со мной расплатиться, он часть ванили оставит мне. Бесплатно.
– Сусанна Георгиевна, вы так говорите, как будто речь идет не о пяти килограммах ванили, а о целой тонне…
– Ну, не о целой тонне, а о пятидесяти килограммах, это уж точно. А ваниль сейчас стоит очень дорого, вот
Белла не верила своим ушам. А ведь она шла сюда без всякой надежды. С одной лишь единственной целью: узнать, какое количество ванили продал Ямщиков и где сейчас она, эта самая ваниль. Все. А тут всплыли пятьдесят килограммов! Да столько ванили и на фабрике-то не было. И это всегда можно проверить с помощью Савельева.
– Я бы хотела выкупить у вас всю ваниль с учетом весенних, так сказать, пасхальных цен. Назначайте цену.
– Что, вот прямо сейчас?
– Безусловно. Чем скорее, тем лучше.
– Но вам-то она зачем?
– Решила начать свой бизнес.
– Как-то все странно… Но раз вы настаиваете… Пять миллионов – и ваниль ваша.
– Сколько?!
– Хорошо: четыре с половиной.
– И вам не совестно? Ведь Андрей вам продал ее вообще за гроши…
– Хорошо: три миллиона. Это конечная цена.
Сусанна Георгиевна приняла из рук Беллы деньги, поднялась со стула и, покачивая необъятными бедрами, повела ее за собой на склад. Там, в отдельной сухой комнатке, в небольших коробках Белла и увидела упаковки с ванилью.
– Но это ванильный сахар, – поспешила добавить заведующая.
– Как сахар?! Значит, вы меня обманули?
– Да он же импортный, какая кому разница, ваниль эта настоящая или с сахаром… Она стоит столько же…
Густой аромат, которым была пропитана вся комната, вызывал у Беллы почему-то тошноту.
– Весы-то у вас есть? – спросила она у Сусанны Георгиевны.
– Они вон там, у двери… Вы одна будете грузить?
– Нет, я сейчас схожу за мужем… – И Белла, боясь оставить заведующую одну, быстро сбегала за Скандинавом. – Вадим, эту ваниль надо взвесить и погрузить в багажник. Я уже расплатилась.
Скандинав смотрел на нее широко раскрытыми глазами: он ничего не понимал.
– Мы спешим, это надо сделать быстро… – поторопила его Белла.
– Ровно пятьдесят, – констатировала Сусанна Георгиевна, помечая что-то в своем блокноте и не подозревая, что ее только что спасли от тюрьмы. – Ну что, в расчете?
– В расчете… Спасибо. Счастливо оставаться…
– А арахис? – вдруг опомнилась заведующая.
– Нет-нет, он и на Пасху плохо идет… За границей им, говорят, вообще откармливают свиней… – И Белла, усмехнувшись, направилась к выходу. Скандинав уже ждал ее в машине.
– Зачем ты накупила столько ванили? Ты решила открыть кондитерский цех?
– Почти.
– Куда теперь?
– Как, разве я не говорила? В редакцию газеты «Губернские вести».
Скандинав сопровождал ее молча, понимая, что раз Белла молчит, значит, так надо. Даже когда она вернулась из редакции, счастливая и довольная, он и на этот раз промолчал. «Золотой человек».
– Теперь-то домой?
– Нет, теперь в университет, а если точнее, то в морг.
– А это еще зачем?