Когда меня не стало
Шрифт:
– Для Татарина.
– Ты хочешь сказать, что ваш Татарин меня изнасиловал?
– Он был пьяный и не смог.
– Вот скотина… – Беллу чуть не вырвало. – И ты, и твой Татарин – все вы скоты…
Она вскочила с места и выбежала в коридор.
Охранник, подумав, что на нее напали, ворвался в кабинет и схватил Наполеона. Он вывел его в наручниках и провел мимо Беллы, которая стояла рядом с Савельевым и никак не могла прийти в себя. Наконец она взяла себя в руки.
– Давайте я просмотрю вещи, которые привезли… И поедем скорее
Савельев провел ее в другую комнату, где в углу на газете были разложены более или менее приличные вещи, реквизированные у ростовщика Татарина. В куче тряпья Белла не увидела ни своего дорогого платья, ни туфель, ни, конечно, золотых украшений… Зато нашлась ее сумка!
– Это моя. Если не верите, то посмотрите… Там внутри должно быть красное пятно, у меня пролился лак для ногтей… Взгляните…
Савельев поднял с пола сумку и вывернул ее наизнанку. Там на черной шелковой подкладке виднелось красное пятно.
– Ну вот, все правильно… – И Белла рассказала, каким образом, по словам Наполеона, она оказалась на свалке.
– А теперь поедемте к вам, и вы мне покажете еще одну «мою» сумку…
Но сумка, которую принес с остальными вещественными доказательствами Савельев, хоть и была как две капли воды похожа на ту, что привезли со свалки, не принадлежала Белле. Она была чуть новее и пахла незнакомыми Белле духами. Что касается цепочек, кольца и браслета – все они были точной копией ее украшений.
– Белла, а вы не хотите рассказать мне о ваших приятельницах: Вере Фишер и Лоре Парсамян?
– А что про них рассказывать? Жены миллионеров.
– Но как же… Ведь Вера Фишер была влюблена в вашего мужа…
– Да, что верно, то верно.
– Если вы все еще хотите найти человека, который взорвал вашу машину, то я бы на вашем месте проведал ваших подруг… Честное слово, сдается, что у этой Веры рыльце в пуху…
– Но каким образом я могу ее проведать? Прийти к ней и сказать, здравствуй, это я, твоя подружка Белла, с того света?
– Не знаю, здесь надо подумать…
– Вера не могла так рисковать жизнью Макса… Уж если бы она и хотела кого отправить на тот свет, так только меня… Нет, я к ней не пойду, а уж к Лоре тем более…
– А что с Лорой?
– Да она вообще несчастная женщина: пьет. Ее Давид и в Москву возил лечиться, ничего не помогает…
– А почему она пьет?
– Привыкла. Вера говорит, что от безделья…
– И что делает Вера от безделья?
– Встречается с любовниками. У нее их целая коллекция…
– А что муж?
– Марк-то? А он вечно занят.
– Тоже понятно. Так чем же это таким ты решила меня удивить, когда говорила по телефону про генеральские погоны?
– Пока еще рано… Но думаю, что завтра вечером все будет кончено… Вы не верите мне?
– Ты хочешь сказать, что знаешь, кто хотел вас убить?
– Не уверена, но речь идет не только об этом…
– Какую еще «осу»?
– Человека, который каким-то образом связан и с Максом, и, быть может, со мной… Кроме того, этот человек наверняка замешан и в более серьезных преступлениях, нежели покушение на убийство… У него просто НАПОЛЕОНОВСКИЕ планы… Это пока все, что я вам сейчас скажу. – Белла перевела дух и попыталась успокоиться. – Ну вот, а теперь самое время поехать навестить Лизу… А по дороге я изложу вам ее ужасную биографию… Вот уж поистине судьба посмеялась над бедной девочкой…
У Лизы был блуждающий взгляд. Она лежала, устремив глаза в потолок, и, когда ее окликнули, даже не пошевелилась. К ее руке вела прозрачная трубка системы жизнеобеспечения. В палате было прохладно, а в приоткрытую форточку врывался запах мокрых листьев из больничного сада.
– Лиза! – снова позвала Белла и присела на белый стул возле кровати. Савельев стоял в дверях, нагруженный пакетами. – Лиза, это я, Белла…
Наконец Лиза повернула голову, но, увидев Беллу, тотчас отвернулась к стене.
– Тебе не о чем больше волноваться… У тебя все будет хорошо… Скоро твои боли пройдут, и ты пойдешь на поправку… Посмотри на меня, я твой друг, я не буду тебя ни в чем упрекать…
Но Лиза так и не повернулась к ней. Тогда Белла попросила медсестру, чтобы та, когда Лизе станет получше, надела на нее новую пижаму, дала тапочки и все необходимое, что найдет в пакетах.
– А я буду навещать ее каждый день… – пообещала Белла, покидая палату.
– Что мне сказать Володарскому, если он позвонит и спросит, как у нас продвигаются дела? – спросил Савельев.
– Скажите, что готовите мои документы… Больше ему знать пока необязательно.
– А вот насчет Осы ты уверена, что сможешь сама все раскрутить, ты не боишься его?
– Кого его?
– Этого самого Осу?
– А кто вам сказал, что это мужчина?
Скандинав уверенно вел машину по загородному шоссе: они возвращались домой.
– Так пахнет ванилью, будто мы едем внутри большого торта… Белла, куда тебе столько?
– Вот выйду замуж за Володарского – буду ему каждый день печь пироги и торты. Ты не смотри, что я по моргам да ночным клубам хожу, в душе я совсем домашняя, о детях мечтаю. Обычная, словом.
Она видела, как Скандинав усмехнулся. А потом расхохоталась и она. Но это был нервный смех. Она переживала, что вся ее затея с ванилью – лишь фантазия, основанная на догадках и интуиции. Сколько раз ей хотелось крикнуть Скандинаву: «Остановись! Это срочно, это необходимо!» Но боялась. Боялась самой себя.
Окна особняка светились – Володарский был дома.
Скандинав притормозил возле ворот и проводил Беллу до крыльца.
– Куда выгружать ящики?
– Никуда. Оставь пока в машине, а машину поставь в гараж. Ты меня понял?