Когда мертвые оживут
Шрифт:
Двадцать Четвертый пересчитал свою команду коснувшись экрана шесть раз. Два рейдера еще лежат в кузове мусоровоза. Одному оторвало все, что ниже пояса. Голову другого так запрокинуло назад, что он теперь может укусить только собственную спину.
— Ага, камеры на шлемах работают… Живо стройтесь, паршивцы, пора лекарство принимать!
Рейдеры все как один вздрогнули и прислушались. Регуляторы активности завывали у них под шлемами, впрыскивая препараты и подстегивая электрошоком слабые, затихающие нервные импульсы. У троих из беззубых
На новичках не было одежды. Только небольшие зеленые контейнеры на груди, набитые брусками гексогена.
В шахматном порядке они двинулись по обоим тротуарам Хейт-стрит, прижимаясь к обожженным коричневым стенам домов и бетонным ангарам. На экранах в западном направлении тускло горели красные точки. Двадцать Четвертый шагал впереди с ручным пулеметом шестидесятого калибра. Голос Мастера-из-Подземелья звучал в ушах, предупреждая, где нужно обойти кучи разбитых автомобилей или замаскированные мины.
— Отлично, топаешь в парк, поворачиваешь налево, подходишь ближе…
Двадцать Четвертого не нужно было направлять. Его голова светилась, пульсируя в такт огонькам на плане Красной зоны. Искры электрошокера сверкали в глубине тусклых серых глаз и в пулевых отверстиях серебристо-черного шлема, превращая его в разъяренного воинственного бога подземного мира.
Музыка внизу резко оборвалась, и от звуков «Iron Lion Zion» Боба Марли со стропил посыпалось крысиное дерьмо. Эта песня служила сигналом тревоги.
Праздник пиццы мгновенно прекратился, словно хорошо выученная пожарная команда получила экстренный вызов. Даже дети взяли оружие. Твик опустил цепь, и железная решетка перегородила вход.
С истошным воплем что-то влетело в магазин прямо сквозь забитое фанерой пластиковое окно. И взорвалось в воздухе, не успев приземлиться. Желтый едкий дым заполнил чердак.
Игл быстро натянул респиратор и оттолкнул коляску Лестера подальше от газа. Грейс принялась помогать детям и «велосипедистам» забраться наверх, но вдруг молча повалилась на пол.
— Респираторы! — закричал Игл. — Наденьте маски…
У многих на шее висели противогазы или респираторы, но ядовитый газ свалил их прежде, чем они успели выплюнуть пиццу.
Половина умерла прямо на месте у нижней ступеньки лестницы. Один из мальчиков катался по полу вцепившись в свою заблеванную маску. Лестер соскользнул с кресла и медленно сполз вниз.
Игл выхватил пистолет, но не нашел в кого стрелять. Очки затуманились, он видел только дым. Ядовитый белый газ хлопьями сахарной ваты оседал вокруг лестницы, но с крыши потянуло черным дымом. Снаружи стреляли, однако почти все пули застревали в стене.
Игл подбежал к веревочной лестнице как раз в тот момент, когда автомобиль протаранил решетку и врезался в прилавок отдела электроники. За рулем «субару» никого не было, четверо рейдеров толкали его сзади. Вторая машина разнесла металлические ворота,
Два рейдера столкнулись, из их продырявленных черепов что-то потекло, как из треснувших стаканов. Третьему Твик выстрелом из ружья разнес голову но тот вдруг взорвался изнутри, обдав диджея огненным желе. Бронежилет четвертого рейдера изрешетили десятки стальных шариков, но он упрямо шел вперед, к лестнице.
Таща на себе тяжеленный пулемет, словно какой-нибудь долбаный Джон Уэйн, Двадцать Четвертый шагнул на нижнюю ступень лестницы, а Игл все еще не догадался, как ее вытянуть наверх.
Он посмотрел на лежащих вокруг мертвых друзей. На мальчика с пистолетом в одной руке и куском пиццы в другой. Чердачная лестница полыхала. Игл взял коробку с недоеденной пиццей — с оливками, артишоками и анчоусами. Почему никто не любит анчоусы?
— Эй, Шерман, подожди. Это я, Игл, разносчик пиццы.
Он вытянул руку с зашитым под кожу чипом навстречу приближающемуся рейдеру. Но разве он достоин жить дальше, когда этих несчастных отравили газом в собственном доме? Разве этот Мастер-из-Подземелья, наблюдая за ним на экране компьютера, вообще видит в нем человека?
Двадцать Четвертый поднес пистолет к голове Игла и вдруг замер, глядя себе под ноги. Игл ощутил давление на сфинктер, на лбу выступил пот.
— Я не воюю с вами, — сказал он Двадцать Четвертому. — Никто здесь не собирался воевать. Они просто хотели есть.
Двадцать Четвертый осмотрел чердак. Рядом с кучей трупов возле лестницы стоял не представляющий опасности разносчик пиццы. Двадцать Четвертый оглянулся на тела рейдеров, затем повернулся к Иглу и снова навел на него пистолет.
— Эй, крутой чувак, хочешь кусочек? — Игл протянул ему открытую коробку.
Он хотел добавить: «Пожалуйста, если уж это так необходимо, стреляй, но только в голову». Это означало: «Я не хочу возвращаться».
Игл смотрел в передающую камеру встроенную в очки Двадцать Четвертого, прямо в его тусклые серые глаза. Он хотел просто оставаться человеком, просто говорить по душам с другими людьми. Делать единственное, что он по-настоящему любил.
Внутри Двадцать Четвертого что-то булькнуло, струйка слюны потекла по стальной челюсти.
— Ух ты… анчоусы… — буркнул он.
Ствол еще не успел опуститься, а Игл уже бежал прочь, одновременно плача и смеясь, восхваляя Бога за Его милость и благодать, в какой бы странной форме она ни выражалась.
А Мастер-из-Подземелья продолжал щелкать мышкой, возмущенно топая и сверля гневным взглядом игрушку, которая не повиновалась ему. Предавала его снова и снова, с каждым щелчком мышки.
Пятнадцать минут он безрезультатно давил на клавиши, потом на главном экране появилось текстовое сообщение: «Значительно лучше».