Когда молчат экраны
Шрифт:
Однако все это оставалось гипотезой. Были и другие гипотезы. Чтобы подтвердить или опровергнуть их, шло расшифровать письменность атлантов. Кранц сказал, что это очень важно. Именно сейчас. Почему? Может быть, там скрыта загадка времени? Ведь они могли прийти на Землю из какого-то иного времени...
Бродя вечерами по тихим бульварам и горбатым уличкам старого Парижа, Леона думала, что поставила перед собой неразрешимые задачи. Сколько ученых отступили... Не дерзость ли начинать все сначала? И тайна времени... Просто невыносима эта неизвестность. Последний раз, когда она вызвала
Леона избегала шумных магистралей нового города с их движущимися тротуарами, потоками стремительных машин, воздушными поездами, проносящимися как тени над головой. Она поселилась в старинном доме с медлительным лифтом и древними каминами, в которых по вечерам горел настоящий каменный уголь. Дом стоял на берегу Сены, невдалеке от квартала, занятого Археологическим музеем атлантического сектора.
В фондах музея Леона познакомилась с маленькой пожилой женщиной-археологом, которую звали Тея. У Теи были совершенно белые волосы, блестящие, молодые глаза, приветливое смуглое лицо без единой морщинки. Она родилась на юго-востоке Азии, но всю жизнь прожила в Париже. Тея помогла Леоне найти нужные материалы, много рассказывала об Атлантиде. Она своими глазами видела развалины городов во время подводных экспедиции.
– Вам, мой друг, надо обязательно встретиться со старым Рутом,- говорила Тея.- Он живет недалеко от Каира и, вероятно, еще работает в Каирском музее, В молодости он пытался расшифровать письмена атлантов... У него тоже были интересные мысли о сопоставимости некоторых знаков атлантов с ранними египетскими иероглифами. Правда, ключа он не нашел. Но его мысли могут помочь вам.
– Я буду в Каире через месяц,- сказала Леона.
– Предупрежу его о вашем приезде,- обещала Тея.
Как-то вечером, возвращаясь вместе с Леоной из музея, Тея тихо спросила:
– Почему вы всегда молчите? Кажется, я догадываюсь о том, что с вами случилось. Надо ли так замыкаться в себе?..
– Вы что-нибудь знаете обо мне?- удивилась Леона.
– Немного... Я ведь тоже пережила подобное. Правда, очень давно, очень...
– Вы, Тея?
– Да... Слышали про Ива Русина?
– Конечно. Он - участник Второй звездной.
– Это был мой... друг. Самый близкий друг, Леона.
– Почему вы не полетели с ним?
– У меня была слишком земная профессия, девочка... Конечно, Ив мог отказаться. Но мы решили, что он не сделает этого... Мы оба так решили... Впрочем, все это было ужасно давно... Да, в молодости все кажется иным. Трудно решить, что главное. Но вы, разве вы не могли лететь с вашим другом?
– Нет, брали только мужчин. И потом, мне самой казалось, что я не гожусь. Я слишком любила Землю.
– Вы говорите - любила. А теперь?
– Не знаю. Это трудно объяснить словами.
– У вас все впереди... Вы так молоды, Леона. Вы еще будете очень счастливы.
– А вы нашли свое счастье?..
– Теперь нашла..
– Нашли?
– В моей работе и... ожидании.
– Понимаю... Вероятно, у меня это... тоже будет, но потом... А
– Нельзя замыкаться. Ни в коем случае нельзя замыкаться!.. Вам надо окунуться в самую гущу жизни. А вы избегаете людей...
– Не избегаю, но и не ищу.
– Надо искать. Друзья повсюду. С ними станет легче.
– Не знаю. Я хочу все понять сама. И сама решить... Кое-что уже поняла; знаю, что ошибалась. Но теперь об этом поздно говорить... Время не догонишь.
– А может быть, его не надо догонять?
– Кто знает...
– Ваш отец скоро будет знать...
Они долго стояли над тихо струящейся, сонной рекой. Говорили о прошлом и будущем. А над ними темнели громады старых зданий и в далеком небе искрились вечные звезды...
Через несколько дней ранним солнечным утром Тея проводила Леону на западный ракетодром. Последнее дружеское рукопожатие - и вот стремительный стратоплан уже мчится на громадной высоте над поверхностью планеты. Внизу голубоватая мгла Атлантического океана. Наверху яркие звезды. Стратоплан обгоняет солнце, и оно снова садится в оранжево-голубой заре на востоке. Над Американским побережьем стратоплан нырнул в черноту ночи, той самой ночи, которую Леона провела в Париже.
– Догоняем вчерашний день,- смеется кто-то за спиной.
"Это как возвращение в прошлое,- думает Леона.- В то наше прошлое, перед стартом. Но ведь это невозможно..."
Вчерашнего дня они не догнали.. Глубокой ночью стратоплан приземлился на центральном ракетодроме Сан-Франциско.
Неделя в Лос-Анжелосе - и следующий прыжок через просторы Тихого океана в Джакарту. Леоне очень хотелось снова побывать на Таэнге в ненастоящем царстве доброго доктора Уэми. Она мечтала о встрече с недавним прошлым и... страшилась ее. В конце концов боязнь затосковать еще сильнее победила. Леона осталась в Джакарте - столице островного мира, ставшей в последние десятилетия крупнейшим городом Юго-Восточ-ной Азии.
Из Джакарты Леона попыталась связаться с отцом. В видеофонном зале пришлось ждать около часа. В открытые окна была видна бело-зеленая панорама удивительного южного города, горбатые кряжи далеких гор, голубая гладь моря, окаймленная золотыми пляжами. Снизу, с тенистых улиц, доносилась мелодичная, спокойная музыка.
"Как все спокойно,- думала Леона.- Когда так спокойно вокруг, время течет невыносимо медленно".
Наконец экран видеофона вспыхнул для Леоны. Она узнала лицо одного из ассистентов отца. Торопливо, срывающимся голосом начала спрашивать. Выслушав, юноша устало улыбнулся.
– Профессор передает привет. Нет, подойти к видеофону он не сможет. Вообще все видеофоны обсерватории сейчас выключены. Для вас центральный пост видеосвязи в Захматабаде сделал исключение. Да, несколько сигналов ракеты принято...
Леоне показалось, что она ослышалась. Ей стало вдруг очень душно, она с трудом перевела дыхание, еще не веря, повторила вопрос.
– Да-да, несколько сигналов принято,- кивнул собеседник.- Ракета продолжает полет на субсветовых скоростях. Несоответствие во времени? Оно, конечно, есть. Оценить его еще трудно. Профессор думает, что пока оно невелико...