Когда мы были непобедимы
Шрифт:
Грейс пожала плечами и подмигнула мне.
– Карлитос, а ведь ты не знаешь, чей это был дом! – Она положила руку мне на плечо. – Хозяева были очень важные люди, муж тоже из семьи калифорнио, как и мы. А уж она какая красавица была…
– И правда… – задумчиво сказала бабушка. – Где-то у меня в библиотеке есть ее фотографии из старых журналов, потом покажу тебе, – пообещала она мне с ласковой улыбкой.
А Грейс продолжала:
– Поразительно, что такая женщина так и не вышла снова замуж…
Бабушка вздохнула:
– И в самом деле, она совсем не старая еще была,
– Дорогая моя, не всякую любовь можно позабыть. А он-то был красавец и чудо что за человек… Пара была как в кино!
Я посмотрел на Грейс. Она была моложе бабушки, но мне все равно казалась совсем старухой. Насколько я знал, она никогда не была замужем, хотя порой слышал обрывки их с бабушкой разговоров, в которых фигурировали какие-то любовные истории.
В дождливые вечера мы с братьями залезали на чердак и играли в прятки. Однажды на целую неделю к нам приехали кузены из Техаса. Еще мы приводили приятелей из Суансеса, и тогда наши игры длились часами. Даже Пабло не раз присоединялся к нам, потому что этот полный диковинных штуковин чердак старинного особняка притягивал своей таинственностью.
Как-то раз навестить нас приехал отец. Впрочем, он задержался всего на неделю, сославшись на занятость. Я был уверен, что “Занятость” – имя его любовницы. Каждые два-три дня мы разговаривали с мамой по телефону. Помню, бабушка пригласила и ее приехать (я слышал, как она сказала в трубку: “Тебе всегда тут рады”), но из-за работы и приступа депрессии маме пришлось остаться в Лос-Анджелесе. Ее грусть я представлял себе в виде красивого и приятного в обхождении мужчины, с которым она изменила отцу. Но все-таки та жизнь все больше отдалялась и мало-помалу начала казаться второстепенной.
Мне нравилось в Суансесе. Я почти все время пропадал на пляже. Местные не уходили, если погода портилась, и меня это удивляло: они валялись на песке не только в те дни, когда небо было затянуто облаками, но даже и в несильный дождь. Гоняли мяч, играли в волейбол и в палас, местный кантабрийский пляжный теннис с деревянными ракетками (они немного тяжелые, но играть удобно)… И разумеется, занимались сёрфингом.
Но настал день, когда все изменилось. Подходила к концу особенно жаркая неделя. Мы торчали на Ракушечном пляже, как обычно в последнее время, потому что, как только набегали хорошие волны, на Пляже безумцев становилось не протолкнуться. А здесь, на Ракушечном, можно было сколько угодно купаться и дурачиться с девчонками. Мы собирались закатить вечеринку в честь окончания курса сёрфинга, и кто-то из ребят кинул идею, что все должны прийти парами.
“Фигня”, – пробовали возразить некоторые, но ничего не вышло.
И все начали потихоньку договариваться, кто с кем пойдет. Я целых два дня набирался храбрости.
– Привет.
– А, это ты. Привет.
– Слушай…
– Что?
– Какое у тебя полное имя?
– Элена, – ответила Лена, закатив глаза, и недоверчиво посмотрела на меня. – А что?
– Просто интересно. Слушай… Хочешь пойти со мной на вечеринку? Ребята выдумали, что все должны прийти парами.
Лена ответила не сразу, и я успел почувствовать себя дураком.
–
– Я просто уже у всех остальных спросил.
– Да? – Она недоуменно посмотрела на меня. – И что, все отказались?
– Ну, просто вечеринка уже завтра, и похоже, что я один остался.
– Значит, Рут отказалась.
– Она с моим братом пойдет.
– Ясно.
Лена снова замолчала. Я подумал, что она так мне мстит, потому что у испанок характер не сахар, но оказалось – нет. Она невозмутимо сказала:
– Да, конечно, я пойду с тобой.
– Класс! Где встретимся? Сразу на пляже?
– Нет, ты должен заехать за мной.
– Что? На чем заехать, на велосипеде, что ли?
– Не знаю. Можно и на велосипеде. И купи мне цветы, а после вечеринки пригласи в кино.
– Это что, юмор такой? Слушай, эту фигню с парами не я придумал, это вообще все не всерьез!
– Дай подумаю, какой бы фильм нам посмотреть. – Лена подняла взгляд к небу и принялась постукивать пальцем по губам. – Да, и потом сводишь меня поужинать, здесь, в Суансесе. Можно просто по гамбургеру, хотя если пригласишь на паэлью, я не против.
– Лена, ау! Это не настоящее свидание.
– Да ты что. – Она скорчила грустную рожицу, словно собираясь расплакаться. Но сразу же снова повеселела. – Никуда я с тобой не пойду, придурок, будь ты хоть десять раз из Калифорнии, красавчик-блондин и с шикарным дворцом. Понял?
Я смотрел на нее с открытым ртом. Лена? Это точно она? (Погодите-ка, она реально назвала меня красавчиком?) И она умеет говорить с такой резкостью?
Лена развернулась и ушла, а я стоял и смотрел ей вслед, как главный придурок на земле.
[…]
Я по-прежнему виделся с Леной на пляже, потому что благодаря школе сёрфинга у нас уже сложилась компания (вот умница у меня бабушка!). Кто-то был местный, кто-то приехал на лето, и мы все знали, что, скорее всего, в следующий раз увидимся только через год (это теперь я знаю, что на следующую встречу можно рассчитывать разве что в загробной жизни, и то если эта жизнь существует).
К моему удивлению, Лена держалась со мной так, будто того разговора не было, словно я ее младший брат, которого простили за выходку. Меня это напрягало. Во-первых, она была старше всего на несколько месяцев. Во-вторых, таким отношением она показывала, что я ей не очень-то интересен. Я, американец из Калифорнии, который может делать что хочет, у которого богатые дедушка с бабушкой, который живет в лучшем районе города! А эта девчонка меня ни во что не ставит? Нет уж, спасибо.
К тому же она еще и внезапно похорошела. То ли я стал смотреть на нее иначе, то ли она сама неосознанно стала меняться. Она расплела свою вечную косу и теперь ходила с распущенными волосами, длинными, волнистыми, развевающимися на ветру. Заходя в воду, она теперь снимала свои массивные очки. Не было затеи, в которую она бы не ввязалась: сёрфинг, плавание наперегонки, морские битвы… Лена вдруг стала интересной, и я обнаружил, что постоянно думаю о ней – в самом банальном подростковом смысле.