Когда мы виделись в последний раз
Шрифт:
Блер прокрутила страницу вниз и наткнулась на некролог. Это была большая статья. Выдающаяся, как сама Лили. В некрологе говорилось о ее работе по благотворительности, о ее фонде, обо всем том прекрасном и замечательном, что она делала для общества. У Блер сердце кольнуло, когда она прочла о том, что у Блер остались дочь и внучка. И она вспомнила последний курс в университете.
Кейт в то время уже несколько месяцев встречалась с Саймоном, и вдруг у нее стало оставаться все меньше времени для общения с Блер. Как-то раз в пятницу вечером Блер позвонил Харрисон и спросил, не знает ли она, как связаться с Кейт – дескать ее нет
– Все в порядке? – спросила тогда Блер.
– Лили попала в небольшую аварию.
– О нет! Что случилось?
– Кто-то ударил ее сзади. У нее небольшое растяжение шеи и перелом запястья. У меня завтра работа по вызовам, и я надеялся, что Кейт сумеет прилететь и помочь Лили в выходные.
– Но Кейт, по всей видимости, уехала. Она мне говорила, что они с Саймоном собираются показаться на лыжах в Стоу [17] .
Харрисон резко вдохнул:
– Понятно.
17
Стоу Маунтин – один из самых известных горнолыжных курортов США – является также одним из самых живописных. Зоны катания расположены на двух горах: Мэнсфилд (самая высокая гора в Вермонте, 1340 м) и Спрус-Пик.
– А может быть, мне приехать? – спросила Блер порывисто. – Я могу сесть на ранний поезд на Пенсильванском вокзале и приеду к девяти утра.
– Блер, это так благородно с твоей стороны. Спасибо тебе.
Блер услышала облегчение в голосе Харрисона. В итоге она поехала и ухаживала за Лили, и вышло так, что потом она не могла вспомнить более приятных выходных в жизни. Они были наедине и разговаривали, и смотрели старые фильмы, и играли в «скрэббл».
А вечером в воскресенье Лили крепко обняла Блер и погладила по щеке. Ее глаза сияли.
– Блер, милая, даже не знаю, как тебя благодарить. Как же мне повезло – у меня не одна дочка, а две.
«Да, – подумала Блер, – Кейт потеряла мать, и это ужасно. А я лишилась матери во второй раз».
Глава пятая
Поеживаясь и стиснув зубы, на следующее утро Кейт встала и устремила взгляд на дверь ванной. Она не могла войти туда. Нет. Не могла, пока ее продолжал преследовать запах тухлятины, исходивший от мышей. И эти жуткие глаза – пустые глазницы, смотрящие на нее. Кейт попросила свою домработницу, Флер, на время перенести все ее вещи из этой ванной в одну из гостевых. Полицейские все забрали – и дохлых мышей, и записку. Ванную комнату обыскали в поисках улик. Если в полиции после полученной Кейт эсэмэски еще не были уверены в том, что ей грозит опасность, то мертвые мыши их убедили. Андерсон, стоя около раковины, не смог скрыть тревоги. Он настоятельно просил Кейт и Саймона никому ничего не рассказывать.
Сначала эсэмэс, а теперь это… кто же следил за ней, кто только и ждал, чтобы сделать ей больно? Детский стишок с навязчивой мелодией вновь и вновь звучал в голове Кейт, ей хотелось вскрикнуть. Была ли у убийцы на уме третья жертва? Если да, то кто? Саймон? Харрисон? Или – от этой мысли Кейт зябко поежилась – Аннабел? И если уж на то пошло, за какой-такой беззаботной жизнью она бежала? Она из кожи вон лезла, чтобы поступить на медицинский факультет, сдала специальный вступительный экзамен. А после учебы почти пять лет ординатуры и еще два года специализации в кардиологии. Кейт посвятила себя спасению
В целях предосторожности Саймон нанял охранников. Год назад он делал кое-какую архитектурную работу для охранной фирмы в Вашингтоне. Он позвонил тому, с кем там контактировал, и теперь двое охранников постоянно дежурили около дома, и еще двое внутри. Один – в небольшой комнате при входе, где у него была возможность следить за изображением с наружных видеокамер на экране компьютера, а другой каждый час обходил все помещения на втором этаже. Полицейские предложили разместить около дома патрульную машину, но Саймон убедил Кейт в том, что четверо охранников, способных посменно дежурить круглые сутки, свою работу сделают лучше. Андерсон возразил – дескать, всю площадь поместья охранникам не охватить, поскольку к двадцати акрам земли вокруг дома вплотную примыкают леса, но представители охранной фирмы заверили следователя в том, что справятся.
Кейт нервно прошла по коридору к гостевой ванной, плотно завернувшись в халат. Ей было жутко думать о том, что убийце удалось незамеченным проскользнуть в ее ванную в течение нескольких часов. Да, конечно, во время поминок в доме было полным-полно народа, но от этого легче не становилось. И полицейские, и охранники, заступив на дежурство, немедленно обыскали весь дом, но Кейт никак не могла избавиться от мысли о том, что они могли все же что-то упустить и что тот, кто оставил в раковине дохлых мышей, мог и сейчас находиться в ее доме, где-то прятался, таился за закрытой дверью и подслушивал.
Утром она долго лежала в кровати, а теперь у нее осталось всего несколько минут для того, чтобы одеться и поехать на чтение завещания ее матери. Оно должно было состояться в десять утра в офисе Гордона. Они было думали, не перенести ли чтение завещания из-за угроз, но решили, что будет лучше поскорее покончить с этим. Когда Кейт вошла в кухню в выбранном ею для такого случая простом сером платье, Саймон читал газету. Отец Кейт сидел за столом и играл с Аннабел в «старую деву». С той ужасной ночи он не возвращался к себе домой. Он поселился в квартире на окраине Балтимора, на берегу залива. Эту квартиру они с Лили купили в прошлом году, чтобы ездить туда на выходные. Аннабел оторвала взгляд от карт и спрыгнула со стула:
– Мамочка!
Кейт подхватила дочку на руки и вдохнула сладкий запах шампуня с клубникой:
– Доброе утро, мое солнышко! Кто выигрывает?
– Я! – прокричала Аннабел и бегом вернулась на свое место.
Кейт следом за дочерью подошла к столу, наклонилась и поцеловала отца в щеку. Она снова обратила внимание на то, что у него кожа землистого цвета, а взгляд отстраненный, рассеянный.
– Доброе утро, – проговорил Саймон, сложил газету и положил на стол перед собой. Он встал и спросил у жены: – Как ты себя чувствуешь?
– Так себе.
– Кофе?
– Да, спасибо.
Саймон налил ей чашку кофе французской обжарки, но когда Кейт брала у него чашку, пальцы у нее задрожали, и она уронила чашку. Кейт опустила глаза, посмотрела на пролитый кофе и разбитую чашку и залилась слезами. При виде расстроенной матери расплакалась Аннабел.
– О, детка! Все хорошо, – спохватилась Кейт. – Все нормально, с мамой все в порядке.
Она обнимала Аннабел, пока та не успокоилась.
– Кейт, тебе надо поесть, – сказал Саймон. Наклонившись, он вытер на полу пролитый кофе и осторожно собрал фарфоровые осколки.