Когда мы встретимся снова
Шрифт:
— Просто отлично, — с восхищением воскликнул он. — Моей жене наложили добрую дюжину швов, когда родилась наша старшая, и на это ушло целых полтора дня. Как долго вы пробыли в больнице?
— Четыре дня, — ответила она. — Но там было слишком шумно, так что я с радостью вернулась домой.
— Вам кто-нибудь помогал дома? — поинтересовался он.
— Мне не нужна была ничья помощь, — с ноткой негодования возразила она. — Новорожденные дети почти все время спят.
— Мои не спали, — заметил он, и она рассмеялась.
— Знаете, может быть, мне повезло, но
— Значит, вам понравилось быть матерью?
— О да, — вздохнула она. — Это было самое лучшее из того, что случилось со мной, а когда я вывезла ее первый раз в коляске, то была страшно горда. Люди останавливались поговорить со мной на улице, посмотреть на нее, ну, вы понимаете. Наконец-то я почувствовала, что я — живой человек, вроде как законченный и цельный.
— Но ведь вам, очевидно, было одиноко вдвоем с ребенком?
Сюзанна нахмурилась.
— Нет, совсем нет. Люди заговаривали со мной на улице, я иногда заглядывала к старичкам, которые сидели днем дома, поболтать и выпить кофе. Кроме того, маленький ребенок требует такого к себе внимания, что иногда я даже не замечала, как пролетел день. Когда Аннабель лежала в кроватке, я занималась вязанием и шитьем. С матерью мне действительно было очень одиноко дома, но с Аннабель — никогда.
— Я брал своих девочек в парк, когда они были маленькими, — доверительно поведал ей Стивен. — Катал их на качелях и карусели. А вы куда возили Аннабель?
— Главным образом, на Брэндон-хилл, — ответила она. — Мне нравилось бывать там летом, оттуда с высоты виден весь Бристоль. Когда Аннабель научилась ходить, ей очень нравилось смотреть на пруд и на водопад, как он сбегает по камням.
— Моим девочкам он тоже нравился, — заметил Стивен. — Они всегда умоляли меня отвести их туда, чтобы покормить белок.
— Белки были любимицами Аннабель, — сказала Сюзанна. Голос у нее задрожал, а глаза наполнились слезами. — Мы брали с собой орехи для них, и каждую белочку она звала по имени.
Брэндон-хилл так отчетливо предстал перед ее мысленным взором, словно она стояла там, глядя вниз, в ту последнюю осень перед смертью Аннабель. Белки в основном обитали на склонах, ближе к Беркли-сквер, там, где располагалась контора Бет и Стивена. Поросшие травой склоны круто спускались вниз от самой Кэбот-тауэр. В сентябре траву укрывала тень больших, раскидистых деревьев, а в ноябре она пряталась под ковром опавших листьев.
Она словно наяву видела, как Аннабель радостно бежит впереди нее, в своем красном ворсистом шерстяном пальто и темно-синих шерстяных штанишках, и ножки ее еще были по-детски пухленькими.
— Ну же, мамочка, бежим! — Она слышала ее тоненький голос, когда она обращалась к ней, и видела, как Аннабель оборачивается, протягивая свои маленькие ручки,
У Сюзанны перехватывало дыхание, когда она отвечала: «Я не могу бегать так быстро, как ты. Белкам придется подождать, пока я поднимусь».
У Аннабель были темные глаза Лайама — озера тающего шоколада с длинными, густыми ресницами. Волосы у нее кудрявились так же, как и у него, всегда спутанные, сколько бы Сюзанна их ни расчесывала. Одна из соседок на Амбра-вейл называла ее «улыбушей», потому что Аннабель все время улыбалась. Сюзанна не помнила, чтобы дочка когда-нибудь хмурилась, даже когда открыла глазки в первый раз.
— Она всем им дала имена девочек, — сказала Сюзанна. Ей показалось, что, задумавшись о дочери, она на какое-то время отключилась от окружающего. — Белочки у нее были Венди, Люси, Мэри и Линда. Помню, я говорила ей, что среди них обязательно должны быть и мальчики, но она не согласилась со мной. Она сказала, что они слишком красивые, чтобы быть мальчиками. — Она вновь замолчала и взглянула на Стивена. — Полагаю, это оттого, что в нашей жизни не было мужчин.
Стивену подумалось, что, вероятно, она испытывает из-за этого чувство вины.
— Мои девочки тоже всем животным давали женские имена, — сказал он. — У них есть кролик по имени Флоренс, тогда как на самом деле он — мальчик.
В воздухе повисло молчание. Стивен не знал, о чем говорить дальше.
— Можете себе представить, что бы вы чувствовали, потеряв одну из своих девочек? — вдруг спросила Сюзанна, и глаза ее были полны слез.
Стивен покачал головой.
— Ты стараешься удержать в памяти все до единого воспоминания, — негромко произнесла она. — Как пахли ее волосы, какой шелковистой была кожа. По ночам я лежала с открытыми глазами и пыталась вспомнить ее голос, когда она напевала колыбельные песенки. Иногда в магазине какой-нибудь ребенок окликал свою мать, и я вздрагивала от неожиданности, мне чудилось, что это она зовет меня.
— Куда вы отправились после того, как она умерла? — спросил Стивен. Он чувствовал, что не сможет задавать Сюзанне вопросы о смерти Аннабель, во всяком случае не сейчас, когда она так расстроена.
— В Уэльс, — ответила она неожиданно резким тоном. Стивен выжидающе устремил на нее взгляд, но она явно не испытывала особого желания продолжать. — Я присоединилась к одной коммуне, — в конце концов сказала она.
— Коммуна? — Это было последнее, что он ожидал услышать. — А я-то думал, что они все исчезли в начале семидесятых.
— Это была не такая коммуна, — бросила она. — Это было нечто вроде религиозной общины.
— Как же получилось, что вы попали в нее?
— Как-то, спустя три месяца после смерти Аннабель, я шла по Ли-вудс. Ко мне подошли двое, мужчина и женщина, и спросили, что со мной случилось, потому что я плакала. Они оказались так добры, что проводили меня домой, а потом предложили прийти к ним в церковь. Они сказали, что это мне поможет.
Стивен кивнул.
— Продолжайте, — попросил он, видя, что она с трудом подыскивает слова.