Когда мы встретимся вновь

Александер Виктория

– Тетушка, вы же сами сказали, что он хороший человек! – волнуясь, воскликнула Памела.

– Я совсем не старался быть хорошим. Вы осрамили меня прилюдно. Я многие годы гадал, как вам отомстить.

– Представляю себе, как это было, – сердито пробормотала тетушка. – Но я вас не виню.

– И не можете. Я не верю, что вы способны представить себе, на что вы обрекли меня. Я даже хотел последовать за вами, когда понял, что вы меня бросили...

– «Бросили». Такое грубое слово, – пробормотала тетушка.

– Грубое,

но справедливое. Но потом я решил, что вы не заслужили того, чтобы я о вас беспокоился.

– Что? Я не заслужила? Как вы могли, Уинчестер?! – гневно воскликнула тетушка Миллисент. – Именно я заслуживаю всяческих забот. И вы это хорошо знаете.

– Тетя! – не выдержав, воскликнула Памела.

– Да, знаете. – Тетушка Миллисент с гневом смотрела на сэра Уинчестера. – Я разбила ваше сердце?

– Да, вы разбили мое сердце, – спокойно ответил он.

– Почему вы не приехали за мной? – В голосе тетушки зазвучали странные нотки. – Чтобы разбить мое сердце или свернуть мне шею.

– Зачем мне надо было гнаться за женщиной, которой я не нужен?

– Вы просто должны были, вот и все. – Тетушка явно волновалась.

– Разве это что-то бы изменило? – спросил он тихо.

– Не знаю, – резко ответила тетушка. – Возможно, да.

– Понимаю. – Сэр Уинчестер, промолчав, добавил: – Об этом я не подумал.

– Это бы многое изменило. – Тетушка вела себя так, будто во всем был виноват сэр Уинчестер.

– Ничего подобного. – Бедняга помотал головой, видимо, пытаясь понять странную позицию, занятую тетушкой. – Черт побери, Миллисент, это вы бросили меня! Вы разбили мое сердце!

– Мы уже объяснились, не так ли? – Отмахнувшись от Уинчестера, тетушка обратилась к племяннице, но Памела поспешно отступила от нее. – Нам незачем повторять...

– Нет, это требует повторения, – резко возразил Уинчестер.

Памела теперь в любую минуту могла бы уйти, ибо разговор становился слишком личным для посторонних. Она сделала несколько шагов к двери.

– Хорошо, я сожалею, – раздраженно сказала тетушка. – Примите мои чистосердечные извинения.

– И это все? – повысив голос, спросил сэр Уинчестер. – Это все, что вы хотели сказать? Вы оставили меня ждать вас в церкви, где собрались наши семьи и друзья, а вам по этому поводу совсем нечего сказать?

Тетушка пожала плечами:

– Это непростительно с моей стороны.

– Непростительно? Ха! Вы даже не известили запиской, письмом... ничем! – Сэр Уинчестер повысил голос, он начал сердиться. – Прошло несколько часов, пока я вдруг понял, что вы не вернетесь. Вы покинули страну. Все это вы написали в записке, которую оставили сестре!

– Но это же моя сестра!

– А я человек, за которого вы собирались выходить замуж!

Памела поняла, что тетушка Миллисент все же нуждалась, чтобы ее хоть кто-нибудь сдерживал, и решила

не уходить.

– Я безгранично сожалею, – сказала тетушка таким тоном, что даже Памела усомнилась в ее искренности.

– Уже лучше, – с облегчением сказал сэр Уинчестер.

Памеле вдруг показалось, что тетушка не нуждалась в ее помощи, и снова стала поглядывать на дверь.

– Я что-то не припоминаю, чтобы вы были так саркастичны, Уинчестер.

– А я не помню вас такой эгоистичной, Миллисент.

– Я эгоистична? Это неправда, я не эгоистка! – вскрикнула тетушка Миллисент так, что Памела вздрогнула.

Сэр Уинчестер презрительно фыркнул.

– Возможно, чуть-чуть, но... – Она ухмыльнулась. – Не думала, что вы такой ханжа.

Памела невольно застонала.

– Ханжа? Ханжа? – удивленно повторял сэр Уинчестер.

– Ханжа, – с удовольствием продолжала твердить тетушка Миллисент.

Сэр Уинчестер сжал зубы и кулаки. Наверное, это было не к добру.

– Что ж, я что-то не помню вас такой... милой. – Он прищурил глаза.

– Вот как? Вот об этом я и говорю. Сарказм вам не к лицу. Вы не совсем... – Она вдруг умолкла, а потом, сдвинув брови, переспросила: – Вы сказали «милой»?

– Да! – рявкнул он.

– Почему?

Он развел руками:

– Потому что вы такая.

– Но я сейчас стала намного старше...

– И многообещающе мудрой.

– Многообещающе? – Она долго молча смотрела на него. – Значит, вы простили меня?

– Нет, – резко сказал он и провел рукой по волосам. – Черт побери, Миллисент, я не простил вас и, наверное, никогда не прощу. Но в тот момент, когда я увидел вас сегодня, вдруг понял, какой я дурак. Двенадцать долгих лет прошло, а мое чувство к вам не изменилось.

– Неужели? – Тетушка Миллисент засияла.

Он молча изучал ее, она тоже долго молчала. Глубоко вздохнув, она все же сказала:

– Тогда признаюсь: мне тоже вас не хватало. Мы должны поговорить, мне кажется.

– Да, – согласился он. – Должны.

– Но не здесь, конечно. На этой террасе слишком много людей. – Тетушка посмотрела на Памелу: – Ты можешь уйти, если хочешь.

– Только если вы считаете, что никто не будет стрелять в вас, тетушка. – Памела вежливо улыбнулась. – Я имею в виду вас, сэр Уинчестер.

– Можете не беспокоиться, мисс Эффингтон, я никогда не застрелю вашу тетушку, – усмехнулся сэр Уинчестер. – Хотя соблазн велик.

– Какие глупости! Никто меня не станет убивать. Что за странная идея, Уинчестер? – Тетушка приблизилась к нему, глядя ему в глаза. – Вы не проводите меня домой?

– Сейчас? – Он смотрел на нее.

– Нам о многом надо поговорить. – Она пальцем провела по краю лацкана его сюртука. – Уже поздно.

Он остановил ее руку, глядя ей в лицо. Какое-то время они смотрели друг на друга.