Когда на небе нет звёзд
Шрифт:
– Видишь тени деревьев на стене?
– Угу – сонно промычала Лиза.
– Если долго вглядываться, то переплетенные, толстые и тонкие ветки, что колышутся на ветру, превращаются в странный такой… сюрреалистичный мультик, бессюжетный, расслабляющий. В детстве, что бы удобней было не это смотреть, я перекладывал подушку, и ложился ногами к стене. Сейчас я так уже не делаю. Даже не помню, когда перестал, и почему.
Лиза чуть бодрее спросила: – Может, боишься?
– Чего мне боятся?
– Ну, не знаю…Того, что больше, не сможешь увидеть эти тени… то есть мультик. Я многое бросала по такому же принципу. Боялась разочароваться,
– Например?
– Не твое дело.
– А точнее?
– … Я не слушаю одну песню. Уже несколько лет.
– Песню?
– Не смейся надо мной. Это прекрасная песня. Она мне слезы по щелчку выдавливала. Такая… тебе не понять. Спи.
– Хорошо.
Я прищурил глаза и стал смотреть на полку, что висит на стене. Потом перекинул взгляд пол. Затем, на стену. На плинтуса…
Моя комната понравилась мне с самого переезда. Пол цвета какао, бледно-синие стены и потолок, бежевый, круглый ковер из овечьей шерсти. Мама думала, что я, как и многие дети буду бояться по ночам большого шифоньера или стенного шкафа, поэтому расставила по всей комнате множество шкафов маленьких и средних размеров. Под моей кроватью, по этой же причине, тоже находится выдвижной шкаф. Раньше там были игрушки, сейчас не знаю, какой то хлам. Еще в моей комнате нет стола. Учился и делал уроки я, обычно, либо в маминой спальне, либо в гостиной, а играть я всегда любил на полу. Рисовать на ковре, конечно, было неудобно, так что я подкладывал большую энциклопедию, да и рисовал я не часто.
Размышления о комнате действует, лучше, чем счет овец. Я чувствую, как засыпаю…
…Я в каком-то зале. Огромные, желтые стены. Большие, флуоресцентные, люстры на потолке. Пол выглядит, как плитка в процедурном кабинете больницы. Много света. Играет музыка. Повсюду шампанское; много людей, женщины, мужчины, все яркие и разноцветные, и на лицах у них одно выражение: бесстрастный взгляд, а на губах легкая улыбка. Моя мама стоит в длинном, золотом платье. Какая же она красивая… Я заметил, что на моих ногах ничего нет, остальные тоже босые.
Когда музыка сменилась. Зал закружился в вальсе, или в чем-то, похожем на вальс. С моей мамой танцует мэр. А я сижу за столом, и ем кусочки шоколада, сыра, и пью шампанское. На мне, единственном, нет костюма. Вместо него, обычная пижама.
Вдруг мэр куда-то исчез, а на его месте уже, танцую я… пытаюсь кружиться так, чтобы не наступить маме на ноги. Мне даже нравится. Я заметил, что танцую не хуже остальных; ровно держу спину, легко поднимаю маму над своей головой … Потом я увидел, что у мамы трясутся руки, она же не обращала на это никакого внимания. Я оглянулся на остальных, с ними тоже что-то не в порядке: кто-то очень часто моргает, кто-то весь трясется, какая-то женщина режет себе бедра ножом для масла, а мужчина, что танцевал с ней, душит себя. Еще были те, кто очень громко смеялся… Мама подтянулась к моему лицу, я подумал она хочет поцеловаться и испугался, но она успокоила мня, погладив по голове. И когда волнение прошло, мама прижалась губами к моему уху и прошептала : «Ты слабак».
Это прозвучало без какого либо осуждения, скорее, как простая истина… Весь зал повторил шепотом ее слова.
«Ты слабак»
Потом они повторили их еще раз. И еще раз. И снова…
«Ты слабак»
«Ты слабак»
Их слова становятся громче с каждым разом. Чего они хотят от меня? Какой реакции? Мне заорать на них? Попытаться
«ТЫ СЛАБАК» – этот раз прозвучал на столько громко, что все стеклянные тарелки, бокалы и люстры одновременно взорвались. Я вздрогнул и зажмурился. А когда открыл глаза… понял, что проснулся.
На часах три сорок пять. Лизы в кровати нет.
В час дня, когда остатки снов окончательно рассеялись, я спрыгнул с кровати и спустился вниз. Потом взял трубку телефона и набрал номер Лизы. Спустя два гудка она ответила: – Да?
– Привет, это Мир. Почему ты ушла?
– Не могла заснуть.
– Почему ничего не сказала?
– Не хотела будить.
Я неуклюже посмеялся в трубку.
– А почему ты вообще ко мне приехала?
– Я не… – Лиза выдохнула так, будто тоже собиралась рассмеяться, но вовремя остановила себя. – Я не знаю, Мир. Правда. Ладно, я не могу сейчас говорить. У меня тут… – Лиза перешла на шепот. – Марго.
– Мать Расса?
– Я не знаю других Марго.
– Теперь не шепотом.
– Она ушла в туалет.
Я молчу.
– Понимаешь. – говорил Лиза. – Я не хочу, чтобы она услышала, как я называю ее имя.
Снова молчу.
– Вдруг Марго решит, – продолжает Лиза. – что я о ней сплетничаю, или того хуже.
– А я подумал, из-за того, что ты называла ее Марта, когда вы только познакомились.
– Смешно.
– Ага, целых пять букв не могла запомнить.
– Ах так. Ну ка, скажи мне Мир, какого числа мы отмечаем «Единение»?
– Эм.
– День и месяц. Всего четыре цифры.
Я молчу.
– Мы каждый год его отмечаем.
– Назови что-нибудь другое.
– Мой день рождения.
Все еще молчу.
– Я так и думала. Пока, Мир. – она положила трубку.
Что это с Лизой? Она ведь, знает мое отношение к цифрам и датам, и ко всему что связано с цифрами и датами.
Я вспомнил, как учился в детстве… Учеба всегда была мне ненавистна. Моей маме тоже. Еще бы, ей приходилось учить меня.
Помню, как-то мне нужно было написать один доклад, и я потом ей его зачитывал; вяло, лениво, постоянно сбиваясь и путаясь в собственных словах. Выглядело это примерно так: « – В каком-то году, в какой-то день, во всем мире было принято решение отказаться от деления планеты на страны и государства. Остались только города. Эммм… стр… страны готовились к этому десять лет… А еще… многие были не довольны, то есть против! Да, против… и тринадцатого марта… такого-то года, недовольство дошло до своего пика и началась всемирно… или гражданская… Началась война, между теми, кто за единение, и теми, кто хотел оставить, как есть… Через три года и восемь месяцев этой ужасной войны, победило единение. Поэтому, вся планета празднует этот праздник «Единение»… Как-то так»
«Ужасной войны?» – спросила меня тогда мама, когда сама решила прочитать мой «доклад».
«– Ну да ужасной, много, ведь, людей, умерло…
– Ты можешь на много лучше.
– Раз, не написал лучше, значит лучше и не мог.
– Может, ты чего-то не понял из учебника?
– Я ничего не понял… Разве мы пришли к единству? То есть, ты сама говорила, что чуть ли не каждый город, в который ты ездила, презирает все остальные города. У всех свои законы и порядки. А в некоторых городах, так вообще к крылатым относятся хуже, чем здесь.