Когда нам семнадцать
Шрифт:
— Батрачили мы с отцом, — угрюмо добавил парень. — Отец потом в колхоз вступил, а я вот сюда…
— А тот, второй, дружок-то твой? Семка, кажется? Он откуда?
У Антона сверкнули глаза. Напялив на голову кепку, он повернулся и пошел прочь. Вопрос остался без ответа.
Зайдя в класс и слушая Максима Петровича, я размышлял о случившемся. «Иду мимо», — сказал Антон. Может, не случайно шел он мимо?
— Думайте о своем будущем! — между тем говорил Максим Петрович. — Большая жизнь впереди у нас, у страны — готовьте себя к этой жизни!
Я
Перед глазами встал цех. Станок Павла. Сыплющаяся из-под резца стружка. Дымящий махоркой Петрович, его слова: «А у тебя, Алексей, пойдет токарное дело!..» А Василий Лазарев, а инженер Чернышев? Почему же я должен бежать, словно одурелый медвежонок, от этих людей? В Сибирске нет индустриального института. Ну так что же? Павел сумел найти время учиться дома и, если бы не болезнь, уже заканчивал бы седьмой класс. Почему же не смогу работать и учиться я?
— Ты о чем, Лешка, задумался? — потянул меня за рукав Игорь. — Давай сходим после собрания в кино, мне так хочется с тобой поговорить.
— Зачем в кино? На завод пошли! — схватил я руку Игоря. — Пошли!
Я еще сам хорошо не знал, для чего мы должны были идти сейчас на завод, но мы должны быть там. Нет, не зря приходил Антон в школу, — именно приходил, а не очутился возле нее случайно. И, казалось, стоит только появиться нам с Игорем в цехе, как все станет ясным.
На завод нас не хотели пускать. После случая вредительства охрана строже относилась к пропускам, пришлось искать и просить главного конструктора Чернышева.
Так же, как и в те дни, когда шла наша работа над приспособлением, в цехе монотонно гудели станки, гулко катался над головами подъемный кран.
— Чего пожаловали? — удивился Лазарев.
— Да вот, Лешка затянул, — ткнул меня в бок Игорь.
— А ну, тогда, паря, становись к станку, — пошутил токарь. — Гляди, сколько втулок подвалило.
Я принял его приглашение всерьез и подошел к станку Павла.
— А я ведь с ним наловчился, — кивнул Василий на работающее приспособление. — Здесь пущу в ход и потом бегу к своему станку обтачивать фланец. Потом все сначала. Хлопотно одному только.
— Дай-ка резец, — попросил я.
Лазарев с нескрываемым удивлением открыл инструментальный ящик, вынул резцы, помедлил.
— Давай, давай!
Я взялся за рукоятку суппорта, сказав Игорю, чтобы он держал наготове следующую втулку.
Резец плавно врезался в металл, попыхивала дымком стружка, и я уже не испытывал прежнего страха, что он может сломаться или вырваться из державки. Вспомнился весенний ангарский берег, печеная картошка в костре и рассказ брата о какой-то хитрой детальке… «Это как понять? Не романтика?»
Приближалась полночь, а мы все не уходили с завода. Работа на многих станках прекратилась, и в цехе то там, то здесь стали гаснуть огни. Пройдясь меж станков, мы осмотрели, нет ли
Ночная смена не была полностью загружена. Работали только карусельный и строгальный станки и светилась конторка мастера. Кругом стоял полумрак.
— Лешка, — взял меня под руку Игорь, — я тебе что-то давно хотел сказать.
— Говори.
Игорь смущенно кашлянул.
— Понимаешь, какая со мной история приключилась. Она ведь такая славная…
— Кто — она? — удивленно поглядел я на друга.
— Милочка Чаркина… Только ты, пожалуйста, не смейся, — предупредил Игорь. — Живет она сейчас на другой квартире, и ходить нам с ней почти по пути. И вот иду я как-то с занятий, гляжу — впереди меня шествует Милочка, идет и напевает. Я догоняю ее и спрашиваю: «Поешь, Мила?» — «Пою! — засмеялась она. — Когда идешь и напеваешь, то расстояние от школы до дома кажется совсем коротким…»
— И все?
— Все, Лешка.
Помолчали.
— Ты твердо решил стать инженером? — спросил я.
— Да, Лешка, в один институт с тобой, в Томск, — ответил Игорь. — Погоди, а чего это ты с таким вопросом?
— Так…
— Не веришь, что из нас инженеры получатся? Получатся! Куда же нам больше? Филя, тот наверняка по астрономии двинет, Тоня — по истории, Вовке из ЦК комсомола вызов пришел: на полярную станцию приглашают…
— В Томск не еду, — перебил я Игоря.
— Ты чего, Лешка? Обалдел?
В этот момент у стены, за которой находилась электрическая будка, раздалось подозрительное бренчание.
— Что такое?
Мы инстинктивно присели за станком. Прошла минута, две… Бренчание повторилось, но осторожней, тише. Походило на то, будто кто-то случайно зашел на лист железа и хотел с него неслышно сойти.
— Смотри! — прошептал Игорь.
В просвете между станками я увидел человеческий силуэт. Он медленно двигался вдоль стены по направлению к электрической будке.
Сердце мое заметалось. Крикнуть Лазареву? Но не успел я собраться с мыслями, как на пути силуэта выросла чья-то длинная тень и тотчас прыгнула, на неизвестного.
Мы с Игорем бросились туда же.
— Сволочь! — раздался знакомый голос Антона. — Вот ты меня на какое дело заманивал, златые горы сулил. Не выйдет!.. Не выйдет! — злобно приговаривал он. — Хватит того, что отец на вас всю жизнь батрачил!
Подоспевший Лазарев включил свет. На полу лежал Семка. Его давил коленом Антон. Неподалеку валялся финский нож.
— Берите, пока не придушил кулацкую гадину! Хотел электрические кабеля перерезать…
…Шли дни. По ночам небо стояло в зареве лесных пожаров. В открытые окна врывалась дымливая и какая-то вязкая весенняя теплота. Так же было и днем: жарко и душно.