Когда наша не попадала
Шрифт:
– Вот ведь балда! Что я батьке скажу, взял, называется, ученичка?
Потом повернулся к брату и сердито продолжил:
– А значит это то, что берег круто вверх пошёл, ступенька там, понял? Вот иди теперь к атаману, говори, что бабы шум поднимут, воины нас встречать будут.
Рысёнок почесал в затылке, взглянул на старшего, но спорить не стал, только вздохнул. Волхв вглядывался в приближающейся берег, где волны устало лизали песок, совсем как наевшийся до отвала, но так и не отошедший от косточки щенок. Видно было плохо, узенький шнурок желтого цвета под тёмной издали полосой деревьев. Только остроглазые братья могли мало того что рассмотреть купающихся
– А ты не подглядывай! – и, повернувшись к Ивашке, объяснил: – Парнишку поймали, ишь ты, похабник. В кустах сидел, а девчонки напрямик побежали.
А на берегу, на песчаном пляже, дерзко раздвинувшем стену деревьев, начал собираться народ. Хоть и поблескивали опасливо наконечники копий, но не в первых рядах, слава богам. Ладья аккуратно приткнулась к брегу, и первым на чужой песок степенно спрыгнул атаман. Безошибочно выбрав старшего, Спесь поклонился ему (поклон спину не ломит, а уважить человека надо) и попросил:
– Позволь отдохнуть на берегу вашем, вождь. Клянемся обид не творить, людей не обижать.
Вождь оглянулся на копейщиков, переглянулся с украшенным ожерельем стариком и на понятном всем языке ответствовал:
– Отдыхайте. А я пока весточку ампиратору пошлю.
С трудом справившись с челюстью, норовившей упасть ниже колен, Спесь оглянулся на потрясенную команду и с трудом молвил:
– Дык… это… Какому ампиратору?
По наконечникам копий пробежал солнечный зайчик, но лица воинов не дрогнули. Зато шаман рассердился и долго кричал что-то на незнакомом языке, потом успокоился и, тщательно подбирая слова, ответил:
– Дык! Нельзя! Имя ампиратора священный! О забор язык чеши!
Услышав явно знакомую фразу, Спесь сначала расхохотался, потом окликнул Геллера:
– Володимир, достань-ка бочонок да иди сюда. Говорил же я, что пропажа наша найдётся!
Но пришлось идти в хижину вождя, дескать, не подобает большакам на берегу договариваться. Впрочем, хижина была вполне большим домом со многими домочадцами, только сделана из бревнышек, жердей и листьев и стояла на столбах, как на курьих ногах. Позванный с атаманом волхв коротко фыркнул и прошептал.
– Прямо как у Бабы Йоги, только печи для Ивашек не хватает.
Тот отвесил легкого подзатыльника и, понизив голос, пророкотал:
– Зим здесь наших не бывает, а что на столбах, так то ж у местных причины есть. Чай, не дворец, чтобы выпендриваться.
Усевшись на новенькие циновки, вожди повели степенный разговор, но неугомонный Ивашка сразу влез с вопросом:
– А почему вождь так хорошо наш язык знает?
На этот раз прилетело от Спеся, но вопрос атаман повторил.
Вождь тяжело вздохнул, грустно посмотрел на шамана, но ответил:
– Когда ампиратор стал на циновку, он сказал коротко: «Хочу чтобы меня все понимали! У вас слов много и все разные. Поэтому учите мой язык!» Вот и пришлось на старости лет… ну чистый империалист!
– И вообще, он не старый! – вспыхнула девушка, которая подавала снеданье. Потом зарделась, схватилась за щеки и умчалась из хижины.
– Дочь? – вежливо спросил Спесь.
– Жена, – опять тяжело вздохнул вождь. – Младшая…
Потом повернулся к дебелой тётке и что-то проворчал на своём языке, и для облегчения перевёл на понятный:
– Послал за военным вождём, он у нас походами распоряжается. А вам надо к ампиратору, я так понял?
– Надо, конечно, – обрадовался Геллер. – Он у меня тогда онучи выпросил, самые лучшие, и не вернул.
Спесь Федорович поперхнулся
– И сколько нам до ампиратора добираться?
На вопрос ответил уже молодой абсолютно чёрный парень, незаметно подсевший к компании:
– А это смотря на чём! Ежели на птичках, то быстро.
– На каких таких птичках? Почему не знаю? – нахмурился вождь.
– Не успел доложить! – вытянулся во весь рост парень. – Прости, великий вождь, надо было самому испытать!
– Сядь, военный вождь Вбану. Расскажи лучше об этих птичках, да и гостям нашим подробней объясни всё, язык их ты лучше всех нас знаешь.
– Слушаюсь! Птички, – тут Вбану растерянно посмотрел на окружающих. – Не знаю, как это по вашему, прынц-то их «Харлеями» называет. И ржёт при этом, как гиппопотам во время… хм…
Старый шаман сердито запыхтел, потом не выдержал и, неожиданно для тщедушного тельца, рявкнул густым басом:
– Не суетись, как мартышка под гиббоном! Рассказывай по порядку, начни с великого похода.
Шумно отхлебнув из поданной Геллером кружки, Вбану открыл рот и долго молчал, выпучив глаза. Кудаглядов успел прикрикнуть на ватажника, и по спине арапа хлопать не стали. Отдышавшись, парень аккуратно поставил кружку, ещё раз глубоко вздохнул и начал свой рассказ:
– Когда племена с левой от восхода светила руки начали жаловаться на то, что серые запрещают им делать «кус-кус», ампиратор приказал собрать великое войско! Нас было очень много, и мы были как великая река весной. Неудержимым потоком выплеснулось наше войско из джунглей и увидело врага. Их было немного, но впереди стояли сверкающие воины, а по бокам замерли огромные слоны, тоже укрытые доспехами. Отважно вышел вперёд наш великий вождь и громко сказал те слова, которым он нас не учил. Мы поняли что победим, но не все вернутся к очагам. И тут произошло странное. Выехавший вперёд на птице большой человек ответил теми же словами. И сказал ещё много непонятного, но радостным тоном. Наши вожди обнялись и долго разговаривали. Потом ампиратор Дык объявил что прынц, в какую-то доску, наш, и что будем дружить. А с казусами белли сами разберемся. Не знаю, кого он имел в виду, только «кус-кусов» больше нет. Мы с ними на обратном пути того… разобрались. А казусов ампиратор искать запретил, объявив, что их больше нет. Испугались, наверное. Так вот. Теперь у нас в империи эти «харлеи», полученные в подарок, в почте работать будут. Прынц энтот такой хохотун, он наездников ещё «емэйлами» обзывал, но ампиратору то слово не глянулось. Так что «харлеи» – для гонцов и почётных гостей.
– И как они? – поинтересовался Спесь.
– О-о-о!! – закатил глаза Вбану. – Как с места шугаются, так потом за собственной головой приходится возвращаться.
Геллер нахмурился и веско сказал:
– Не пойдёт! Ампиратору Дыку мы без голов не нужны.
– Правильно! – согласился ехидный шаман. – А то прикажет отрубить, а уже нечего.
Володимир побагровел, но вождь и атаман прикрикнули на своих помощников, и те расселись по разным углам. Вскоре Ивашка заскучал, пиво он не пил, разговоры велись скучные, да и младшая жена слишком часто подкладывала кусочки, прижимаясь к его спине. Но Спесь Федорович не зря занимал свой пост, он-то всё видел и поэтому, сославшись на дела, отослал парня на берег. Облегченно вздохнув, волхв вышел на улицу. Вслед за ним выскочил и Вбану. Переглянувшись, парни рассмеялись, и военный вождь предложил посмотреть на таинственных птичек.