Когда наша не попадала
Шрифт:
– Вот! – ответил Ивашка коротко и по существу, сунув в руки атамана мятый свиток.
Полюбовавшись на княжескую печать, Спесь затосковал:
– Слышь, паря. А может, ты до меня не дошел, а? Ну загулял, дело молодое, пришёл, а мы уже, того… нема нас.
С громким хрустом заработали мозги у юного кудесника и, в конце-то концов, выдавили изо рта вопрос:
– Так я это… уже здесь. А князь – там.
Судя по круговому движению руки, Ивашка всё-таки решил проблему единого в нескольких лицах и расселил князя везде и нигде.
– Так тут недалеко! – фальшиво обрадовался Спесь. – Быстренько добежишь
– Нет, батько! Не пойду!! Кругом водяницы, поляницы, дриады-триады, а я ещё молодой! Не вели казнить, вели миловать! – ученик, впрочем, уже бывший, с грохотом рухнул на доски палубы.
Атаман растрогался: его величали как владыку, отцом родным.
– Ну, вставай, вставай, сынку. Заодно и прочтёшь нам, шо князь-надёжа писать изволил.
Расторопные молодцы бережно подняли грамотея и для начала вручили ему ковшик. С тоской посмотрев на полуведерный малый ковшик, Ивашка зажмурился, но храбро выпил залпом содержимое.
– Так это вода!! – потрясенный собственным открытием, волхв даже не стал открывать глаза.
– А то… – гордо подбоченился атаман. – На лодье не пьём хмельного! Всё равно ничего нет. Ты давай читай. Громко и с выражением. Нет!! Выражений не надо.
Подождав, пока Спесь сломает печать, Ивашка развернул свиток, и…
– Шас спою! – любезно предупредил окружающих скальд.
Но не было на борту робких душ, и в уже открытый рот Эйрика влетел добрый кусок окорока.
– Читай, читай. Успеешь, – подбодрил юношу ватажник по прозвищу Геллер. Когда-то, на каком-то берегу, где жили странные люди, что-то лопотавшие не по-нашему, ему в трактире насыпали сдачи за честно отданную полушку. То ли талеры, то ли геллеры, кто их знает. Ни слова разобрать было нельзя, немцы, одним словом. Худого слова Володимир не сказал, кремень, а не человек! Молча разнес по бревнышку всю корчму, забрал полушку, ну и, конечно, всё остальное, и мирно ушёл. С тех пор и прозвали его Геллером.
– Дано сие поучение верному слуге нашему, Спесю сыну Федорову, – хорошо поставленным голосом озвучил начало Ивашка. Оглядел притихшую ватагу и продолжил:
– Повелеваю именоваться впредь Спесю Федоровичем и отзываться на фамилию Кудаглядов, поскольку плывет он, куда глаза глядят. И поскольку зарился он во все концы света великого, то пусть плывёт неведомо куда и откроет страну такую, Атлантиду! Когда же доплывёт он до земли сей, то в сношения с властями той земли вступает, будучи трезвым, поелику возможно чудо сие!
Волхв стал стремительно перекручивать свиток, но Спесь, уже Федорович, прикрикнул:
– Ты мне грамоту не крути, читай дальше!
– Батько, так ты же сам велел без выражений, – растерялся Ивашка.
– А-а-а, ну тогда да.
– Вот! Княгиня приписала! «И пусть привезёт мне платье заморское, по моде самой распоследней. Размер он знает!»
Заинтригованные лица немедленно воззрились на атамана, но тот быстро отвернулся и задумчиво уставился вдаль.
Великая река, не имевшая даже названия, да и зачем ей оно, раскинулась перед его взором. Это пусть речушки разные именами хвалятся, Амазонка там, Нил какой-то. А это – Река! Широка так, что берегов по весне не видно, глубока так, что только белуги и водяные знают как. А не горда, любого приветит по заслугам.
Подождав, пока лицо станет нормального бурячного цвета, атаман обернулся и сказал короткую, но ёмкую речь:
– Команда ясна и задачи понятны! И виден рубеж огне… Это не то! В общем, за работу, товарищи!
Все дружно выразили бурную радость и повалились досыпать. А что волноваться-то, по своей Реке идём, вывезет матушка!
Сказать, что это понравилось Спесю, значит погрешить против истины. От рёва оскорбленного в лучших чувствах атамана даже волны разгладились.
– Падъё-ё-ём!!!!
– Куда? – меланхолично поинтересовался прожевавший мясо Эйрик.
– Что куда? – медленно повернулся к нему Спесь Фёдорович.
– Куда пойдём?
– Кто куда!!! А ты в… – замялся капитан, подбирая слово. – О! В трюм!
– А зачем? – уже отвязанный скальд потянулся, сбрасывая с себя вервьё.
– Хочешь дальше? Послать могу, ибо я здесь первый после князя и слово моё – закон!
– Не надо дальше, я уже пошёл в трюм.
– Молодец! Вечером разрешу спеть, люблю, грешным делом, раками полакомиться. Так-с-с, а остальные… Всем заняться делом!
– Э-э-э, батько… А каким?
Спесь вновь начал злиться:
– Что я слышу?! Первый день на лодье, что ли? Сами найдёте! А то отправлю всех на клотик, компрессию искать!
Ивашка толкнул в бок Геллера:
– А что это? Или кто? «Клотик», «компрессия»…
– Не обращай внимания, – добродушно ответил богатырь, – мы столько времени по миру гуляем, разных слов нахватались. Считай, что это как «бабай» для ребёнков.
Из-под палубы донесся дикий вопль, и пролетающий мимо гусь камнем рухнул в воду.
– Редкая птица долетит до середины Реки, – задумчиво отреагировал Спесь, но потом возмутился. – Сейчас ещё не вечер, а он уже запел!! Оказать утопающему первую помощь! А этого певуна достать пред мои очи! Я ему веслом рот заткну!!
Гусю кинули пустую баклажку, захочет спастись, сообразит, что с ней делать. А скальд уже вылазил из люка, почему-то спиной вперёд, поминутно поминая Локи, Тора и прочих. За ним из темноты люка выползала какая-то штуковина, явно неживая. Запнувшись на выходе Эйрик шлепнулся на палубу и, не вставая, стремительно ретировался за враз сомкнувшийся строй. Попав на свет, штуковина засверкала полированной бронзой и оказалась в руках невысокого и худого мужика в когда-то белом одеянии. Странная одежда была вышита понизу какими-то узорами и притом оставляла одно плечо голым.
– Тю, я-то думал, – разочарованно протянул Спесь. – А этого знаю, грек какой-то. При дворе у князя видел. И что им дома не сидится, вечно хвастают, «в Греции всё есть», а сами по миру шландают.
Грек осторожно поставил свою штуковину на палубу и гордо заявил:
– Моя есмь механикус гений! Моя не говорит варвар! Толмач нужен!
Атаман прищурился на Ивашку, и тот горячо стал отпираться:
– Не знаю я греческого! Это я ещё не успел выучить!!
– Да я не об этом, – Спесь успокаивался быстро. – Ты в грамоте посмотри, что про него написано.