Когда настанет время возмездия
Шрифт:
Напряжение в теле достигает критического пика, и я понимаю, что гибриды здесь. Первый появляется, как тёмное размытое пятно вдалеке, приближающийся так быстро, словно турборакета. Николе требуется три секунды, чтобы направить оружие и попасть в голову. Тот валится в сугроб, а я непроизвольно делаю шаг назад, разламывая под ногами снег.
— Рано, — повелевает Никола, даже не оборачиваясь.
Я примерзаю к земле, заставляя тело не шевелиться вообще. Никола так сосредоточен на окружении, что любой лишний шорох может отвлечь его. Появляется второй, третий, затем четвёртый и пятый, двигающиеся с совершенно разных сторон, они не действуют слаженно и им абсолютно без разницы друг на друга. Я жду, что Никола скомандует бежать, но он молчит, стоя пугающе неподвижно. Гибриды всё ближе, и в моём
Пистолет летит в сторону.
— Давай! — командует Никола, и я не мешкая срываюсь с места одновременно с ним, по разные стороны.
Я не оборачиваюсь, несусь вперёд, даже не смея предполагать, что сугробы могут замедлить скорость. Чем быстрее уберусь на далекое расстояние, тем скорее смогу помочь Николе. На задворках разума витает странное понимания, что на левую сторону больше не давит чувство дискомфорта, что может значить только одно, — гибриды оттуда больше не приближаются. В голове не хватает места для рассуждений, что бы это могло значить, так как все мысли заняты лишь просторами снега перед глазами. Впереди виднеется какая-то пустошь, но из-за выступающих от режущего ветра на глаза слёз, белизна размывается, стирая границу, разделяющую небо от земли. Наконец, мне кажется, что давление стихает со всех сторон, оно по-прежнему есть, но ощущается не более чем невесомая ткань поверх кожи. Возможно, это и имел в виду Никола, говоря более-менее безопасное расстояние. Если что-то почувствую, просто продолжу бежать, но оставлять так надолго его без поддержки уже не выдерживает совесть. Я останавливаюсь и припадаю плечом к одинокому дереву. Несколько секунд трачу на отдышку и усмирение дрожи в руках, пытаясь разжать замёрзшие пальцы с пистолета. Беру его в левую руку, а правой пару раз прокручиваю в запястье, разгоняя неприятное покалывания. Затем гляжу по сторонам, убеждаясь, что действительно умчалась на достойное расстояние, и только после достаю из кармана телефон Николы. С первого нажатия кнопки экран загорается, но стоит мне отыскать телефонную книгу, как устройство снова начинает сопротивляться пролистыванию номеров. Пробую поступить по-другому, но, вбивая буквы в поисковую строку, ничего не происходит. Я неимоверно злюсь. Ладно, возможно это тот самый момент, чтобы признаться, как бесполезны современные гаджеты в экстренных ситуациях. «На улице сколько? Максимум — 15, а толку от телефона уже никакого!»
Если переживу сегодняшний день, даю клятвенное обещание, что куплю себе булыжник, созданный специально для всех погодных условий, с минимумом функций, но зато способный выполнять главную — звонить. Ещё пару секунд и экран окончательно меркнет. Я психую, едва ли сдерживаясь, чтобы не расколотить вещь об каменную кору дерева. И так бы и сделала, если бы вещь была моей.
От разочарования и беспомощности хочется зарыться в сугроб и кричать, кричать, и кричать, понося несправедливость жизни, но останавливает понимание, что сделаю только хуже. Накрывает чувство вины, самостоятельно придумать что-то дельное совсем не выходит. Да, я совершенно также бесполезна, как супернавороченный смартфон.
Ладно, нужно взять себя в руки и подумать, попытавшись сконцентрироваться на главном…
Попытка терпит провал.
Но не потому, что сконцентрироваться не получается. Напротив, выходит очень даже хорошо. Или обычно, учитывая, что последние несколько минут я ни зачем не наблюдала, а теперь… Шаткий вздох срывается с губ, звуча жалко и поражено. Сколько бы опыта ни набралась за последнее время, происходит раз за разом одно и то же — я вновь лажаю, забывая держать инстинкты включёнными на фоновом уровне.
Медленно поднимаю голову, смотря перед собой. Один гибрид. Поворачиваю вправо — второй. Предполагать, что где-то может быть третий? Нет, у меня не хватит запала, чтобы справиться с вспышкой паники. Спокойней, двое не такая уж и проблема, разве не так говорил Алек? Плюс у меня есть пистолет.
Я вспоминаю о нём очень вовремя. Я почти
Да здравствует адреналин, иного разумного объяснения нет, как с одной попытки получается попасть в голову.
Гибрид падает, и это заставляет встрепыхнуться второго, подбиравшегося также осторожно, словно боялся спугнуть ничего не подозревающую дичь.
Убегать — последнее, что хочет уставший смиряться с собственной слабостью разум, но он ещё не окончательно безнадёжен, осознавая, что в таком состоянии не подходящее время подкармливать гордость. Мне не повезёт второй раз, судьба и так сделала слишком щедрый подарок. Возможно, это всего лишь настолько ничтожна вера в собственные силы, но я не собираюсь сейчас тратить время, доказывая себе, что не все мои попытки обречены на провал. Не раздумывая, я бегу. С трудом и запыхаясь, не так быстро, как могла бы и местами даже неуклюже, но это и так лучшее, на что могла рассчитывать. Ноги утопают почти по колено в нетронутом неделями снегу, и теперь, когда меня преследует, игнорировать даже маленькие помехи для скорости без раздражения не получается. По всей округи можно насчитать от силы пять деревьев, и, углубляясь в ранее казавшуюся пустоту, понимаю, отчего их так мало. Впереди обрыв, и, судя по всему, высота не такая уж и не незначительная, чтобы смогла без проблем приземлиться. Осознание выбивает решительность, ноги замедляются сами по себе, реагируя на смятение в дальнейших действиях. И это обходится дорого.
Меня швыряет в сторону от грубого удара в бок, и я падаю в сугроб. В лицо впиваются тысячи колющих игл холода, а рот набивается хрустящим, ледяным комком. Я плююсь и, переворачиваясь на спину, пытаюсь смахнуть влажный снег с глаз, чтобы разлепить веки. Но разве я хотела увидеть то, что резко открывается взору?
Надо мной раздраконенный погоней гибрид, и он не собирается давать мне времени, чтобы собраться с мыслями, сразу же бросаясь ко мне. Мои руки пусты, пистолет потерян в белом океане сугробов, поэтому единственное, что остаётся, снова удирать. Я отклоняюсь, кувыркаясь вправо, и гибрид с рычанием промахивается, хватая лишь горсть снега.
Разве тот, кто по своей сути и так чудовище, может быть ещё ужасающее?
О, да, надо было только его немного подразнить.
Из груди гибрида вырывается рвущий нутро страхом вой. Я ошиблась, он взбешён.
Не желая даже пробовать испытывать судьбу, тут же начинаю отползать и, помогая руками, перебираюсь вперёд, разгоняясь с каждым шагом, готовая подняться и бежать… Я практически падаю обратно в снег, когда гибрид с силой тянет назад, хватая меня за куртку.
Он ни за что не отпустит так просто теперь.
Дёргаюсь и, развернувшись, бью гибрида ногой, пытаясь его оттолкнуть. Но затея обходится яростным жжением, когда ядовитые когти полосуют ногу от колена до самой лодыжки. Боль жуткая, но она меркнет на фоне инстинкта самосохранения. Я пинаю и пинаю, мало заботясь, что нога проносится почти в миллиметрах от возможности быть снова оцарапанной. Слишком мало времени до того, как слабость сделает из меня лёгкую добычу. Но моя затея бесполезна, я понимаю это, когда в глазах начинают мелькать мутные пятна, а моя деятельность не приносит ничего, кроме чудовищной усталости. Гибрид продолжает тянуть меня, попутно угрожая в любой момент перехватить мою ногу, и я принимаю решение, что лучше продрогнуть, чем остаться обескровленной.
Я выскальзываю из куртки, выигрывая фору в несколько секунд, которые подарили эффект ошеломления и сила обратного сопротивления, когда гибрид валится спиной в сугроб. Но уже через пару мгновений понимаю, что это ничего мне не дало, оказываясь лицом к лицу с главной проблемой — я в ловушке. Затормозить выходит в нескольких метрах от обрыва. Он тянется вдоль реки, уходя глубоко в лес по обе стороны. Не резкий, и даже местами просматриваются каменистые спуски, не грозящие мгновенным сворачиванием шеи. Если бы не глыбы льда и снега…