Когда наступит рассвет

Кострова Анна

— Как же давно я не ела их!

— Я специально их сделала. Кристиан любил их кушать, особенно в свой день рождения, — Натали глубоко вздохнула, чтобы снова не расплакаться.

Она труднее всех переносила потерю сына. Она не могла смириться с тем фактом, что ее любимый мальчик больше не зайдет на кухню со словами «я дома, мамочка», что она больше не прочитает ему любимую сказку и не услышит его смех. Ни-ког-да. И от этого становилось грустно, им всем не хватало этого оптимистичного и саркастичного парня.

Эбби подошла к матери

и обняла ее сзади. Вдвоем им было спокойнее. Вдвоем они казались сильными. К ним сразу же подошел Элиот — отец Эбби — и обнял их двоих самыми теплыми объятьями.

— Все будет хорошо. Я думаю, Кристиан не хотел, чтобы мы страдали. Мои любимые девочки не должны грустить, — подбадривал их Элиот.

— Да, я думаю, что ты прав. Я скоро приду, — сказала Эбби и ушла на второй этаж.

Поднявшись наверх, она подошла к двери, которая вела в комнату Кристиана. После смерти сына и брата никто не убрал его комнату, не переделал ее в другую, как это делали многие. Ведь как можно избавиться от вещей родного тебе человека? Как можно выкинуть его частичку из дома? А как же воспоминания? Семья Миллер была не из таких: они любили Кристиана всей душой, поэтому оставили в комнате все, как было.

Эбби приоткрыла дверь и вошла в комнату. Взгляд ее пал на стену, завешенную плакатами его рок-группы. Девушка подошла к одному из них и, найдя там Кристиана, прикоснулась к нему.

Миллер водила пальцами вверх и вниз, изредка всхлипывая. Когда она оказывалась здесь, в комнате брата, она слабела, все ее барьеры ломались, и она давала волю эмоциям. Эбби упала на кровать, зарываясь лицом в подушку. В голове кружил рой мыслей, слез уже не хватало: они высыхали на ее лице, которое в последнее время было настолько бледное, что многим казалось, что она больна.

— Эбби, детка, — в комнату зашла Натали и, заметив состояние дочери, подбежала к кровати.

Миллер повернула голову, но ничего не ответила: уже попросту не было слов, да и не хотелось что-то говорить. Ей нужна была опора, нужен человек, который будет ее крепко любить и поможет справиться с тяжелой душевной травмой, но его так и не подвернулось. Попадалось все, кроме надежного человека. Хотя, может, Эбби и не заметила, что такой человек уже существует. Может, она была сильно занята делами брата, что не увидела, как к ней питают интерес другие люди.

— Эбби, ты должна быть сильной, помнишь? — Натали обняла дочь и прижала в себе, позволяя положить голову на плечо.

— Но как? У меня не получается, — она потерла нос.

— Я знаю, что твоей опорой, твоим якорем был Кристиан. Но люди приходят и уходят, и с этим ничего не поделаешь, нужно просто смириться. Ты боишься правды, но стоит ее подпустить, как тебе станет легче со временем. Тебе нужен кто-то, кто поможет тебе. У тебя ведь есть он? — взглянув на дочь, спросила Натали.

— Есть. У меня есть Нэйтен. Он отличный друг. Он мне помогает, — Эбби улыбнулась.

— Может, когда ты полюбишь, ты отпустишь это.

В словах

Натали была доля правды. Может, ей стоит к кому-нибудь приглянуться? Может, ей действительно стоит окунуться в волшебный мир любви, чтобы немного отвлечься? Эбби приняла это к сведению, создавая в свое голове папку под названием «Любовь». Возможно, ее удастся заполнить какими-нибудь файлами.

Натали с Эбби привстали с кровати, и, крепко обнявшись, покинули комнату и направились вниз, где их ждал отец.

— Ну, наконец-то. Я уже все собрал, мы можем ехать.

Эбби тяжело вздохнула и, взяв нужные вещи, поспешила к машине. Загрузив все нужное в автомобиль, семья Миллеров поехала на кладбище, чтобы навестить горячо любимого сына и брата.

Глава 12

Нэйтен сидел в университетском кафе и пил горячий кофе, раздумывая над сегодняшней лекцией. Парень чувствовал себя подавленным, убитым, растоптанным, если так можно сказать. Самобичевание сыграло с ним злую шутку, и ему казалось, будто бы его протащил по разгоряченному асфальту большой самосвал.

Эти нежданно разгоревшиеся чувства пугали его больше всего на свете, и он не знал, как теперь посещать лекции мистера Уилсона, ведь там теперь будет его практикант Кристофер, от одного вида которого Нэйтену становилось не по себе.

Его безумно манила эта ласковая улыбка, озаряющая весь мир, эти глаза, наполненные счастьем; в животе было приятное ощущение, как будто тысячи бабочек летали на лугу и опыляли цветы. Ему казалось, что он влюбился, как бы глупо это ни звучало, с первого взгляда. Но для него было одно «но»: влюбленность в парня.

В кафе Фостер остался наедине со своими мыслями, ведь внутри почти никого не было: только Нэйтен и бармен, стоящий за стойкой и протирающий бокалы. Но вскоре в помещение вошел высокий брюнет и направился к столику, за которым сидел Фостер.

— Я присяду? — спросил грубый мужской голос.

Как только Нэйтен поднял голову, он почувствовал покалывание в сердце, ладошки начали потеть, а язык заплетаться. Казалось, в этот момент он потерял дар речи и не мог ничего вымолвить, кроме жалкого «пожалуйста». Фостер старался не смотреть на объект его странного поведения, оглядывая что угодно, только не милые черты лица подсевшего к нему Кристофера.

Стюарт сидел несколько минут в каком-то недоумении, нервно перебирал пальцами по столу, успел уже выпить заказанный апельсиновый фреш, но так и не завел разговор. Казалось, он начал понимать, в чем же все-таки дело, но просто не знал, как заговорить, как правильно подойти к этому вопросу, хотя лучше сказать, проблеме, вставшей между ним и Нэйтеном. Взъерошив рукой волосы, Кристофер посмотрел в затуманенные серые глаза Фостера, сидящего напротив.

— Нэйтен, я хочу поговорить. Просто выслушай меня, — Кристофер мило улыбнулся.