Когда нечаянно нагрянет. Рассказы о разновозрастной любви
Шрифт:
– Первый раз, Бобер? – добродушно поинтересовался Грива. – Не торопись. Если не пойдет, ты не все сразу. Оставь на второй заход.
Неожиданно и Сфинкс протянул бутерброд.
– Закуси сразу, Гена.
Левой рукой Генка принимает бутерброд. Правая по-прежнему сжимает стакан, но вверх не поднимается. Компания выжидательно затихла.
– Лей полный, – твердо обратился к ударнику вчерашний дебютант.
Грива весело заржал: «Другое дело. Притворялся, Бобер?» Дятел добавляет вина, Генка продолжает держать стакан
– Полный, говорю!
Со словами: «Наш человек!» невозмутимый Сфинкс доливает доверху.
– Не много, Гена? – тревожится Иветта.
– В самый раз. Для начала, – отрезает Генка. Он чувствует себя свободно и раскрепощенно. Большими глотками, не отрываясь, Генка выпивает стакан до дна. Компания дружно аплодирует. Дятел подает руку, и Генка охотно ее пожимает. Грива заключает «будущего маэстро» в медвежьи объятья, Генка вырывается.
– Иветта!
– Что, Геночка?
– Где твои… «Пару… парашютисты». Будем слушать?
– Обязательно, Геночка. Андрей, поставь, пожалуйста.
Грива быстро находит нужную запись. Звучит темповая музыка. Иветта начинает танцевать, увлекает остальных. Сильно опьяневший хозяин не может держать равновесие. На ровном полу родной комнаты юного гнома кидает, как на небольшом судне в океане при шестибальном шторме. Вскоре Генка тормозит и падает на диван. Глаза слипаются…
Разгулявшимся гномам не до хозяина. Жуков с Дятлом, не чокаясь, потягивают из стаканов вино. Грива облапил Иветту и изображает танец, не двигаясь с места.
– Кончай, Грива! – уловил тонкий слух хозяина протестующий возглас Иветты. Генка с трудом разлепил глаза. В фокусе появилась танцующая пара. Но разве это танец? Левой рукой Грива крепко держит прелестную солистку, а правая бесстыдно гуляет по всему телу. Сзади, спереди…
Генка почти протрезвел. Он резко поднимается, подходит и вырывает Иветту из лап Пробкина. Длинный гитарист не согласен. Он угрожающе предупреждает:
– Исчезни, Бобер, не встревай.
– Ща, Грива его сделает, – лениво предполагает Дятел.
– Бобра надо беречь, – осторожно реагирует Жуков.
Генка решительно смахивает с плеча враждебную руку:
– Она хочет танцевать со мной. А с тобой не хочет.
– Правильно, Геночка, – ласково промурлыкала Иветта.
– Энто мы еще поглядим, кого она хочет! – Грива крепко ухватился за девушку.
– Она пришла ко мне! – тянет в свою сторону Генка.
– Она пришла с нами. Не буди во мне зверя, Бобер.
Грива поднял вверх мощный кулак, удар предотвратил жесткий окрик Жукова:
– Не заводись, Грива!
Кулак разжался в пятерню, и соперники снова ухватились друг за друга.
– Не трогай мою девушку! – заявил вчерашний дебютант.
Грива схохотнул:
– Ты на кого прешь, киндер? Давно по фейсу не получал?.. Кыш под лавку.
– Сам кыш, – не сдавался Генка. – Ты зачем ее… лапами… в
Терпение Пробкина иссякло. Он обхватил Генку, приподнял, донес до дивана, бросил как мешок с картошкой.
– Отдыхай, Бобер… мой дом!.. моя девушка!.. Буржуев мы не любим.
– Не уважаем, – разжал тонкие губы мрачный ударник.
Грива направляется к Иветте: «Продолжим, Козочка».
– Не хочу, – отрезала солистка.
– А мы через не хочу… – снова лапает певицу длинный гитарист. Генка пружинисто вскакивает и громко орет, перекрывая «Парашютистов»:
– Всё! Хватит! Убирайтесь!.. Слышь, Жук? Уходите! Все!
Грива отпускает Иветту, смотрит на Жукова. Невозмутимый Сфинкс медленно поднимается со словами: «Перебрал пацан… успокою». Жуков выключает магнитофон. В резко наступившей тишине звучит его голос:
– Чем ты недоволен, Гена?
– Я сказал, уходите. И Гриву-подонка, вообще… видеть не хочу!
Грива и Дятел надвигаются на Генку. Маэстро буквально орет, не щадя талантливых связок: «Стоять!.. Руки!.. Убрали руки!.. Сели!»
У агрессивной пары включились тормоза. Жуков перешел на спокойный тон:
– Сели, говорю. Быстро… Вот так. Сдурели совсем? Мы же друзья. Одна команда. Ну-ка, настроились…
Маэстро берет Генкину гитару, начинает песню. Первым подхватывает мелодию отходчивый Грива, следом начинает постукивать по столу ладонями укрощенный ритмом Дятел. На припеве вступает Иветта. Несколько минут звучит согревающая, сплачивающая, задушевная песня. Жуков написал эту пронзительную мелодию в пятнадцать лет. Он тогда бредил «Битлами», и однажды ночью пришли и стихи, и музыка.
Стихает последний гитарный аккорд. Жуков ласково смотрит на соратников.
– Ну вот, другое дело. Самое время выкурить трубочку дружбы, веселья и любви. Располагаем, Саша?
После общей песни и Дятел бодро отзывается в тон:
– На трубочку наскребем, Сережа.
С этими словами ударник достает из кармана сумки красивую трубку, напоминающую голову Мефистофеля с рожками и бородкой, и небольшой мешочек-кисет. Вынимая по щепотке табак, аккуратно набивает трубку. Внимательнее всех следит за его манипуляциями Иветта. Она даже приговаривала от нетерпения: «Давай, Саша… скорее… все же готово».
Наконец, Сфинкс взял трубку в зубы, чиркнул спичкой, долго раскуривал, зажимая отверстие в голове большим пальцем.
– Сейчас, Бобер, узнаешь в чем радость жизни… исторический момент! – басил Грива. Дятел, сделав несколько полноценных затяжек, протянул трубку Жукову. Маэстро затягивается один раз, передает Иветте. Девушка поспешно, с жадностью курит. Грива длинной рукой вынимает голову черта из ярких, красиво черченных губ. От него Мефистофель попадает опять к ударнику. Потом маэстро, выпустив дым пару раз, вдруг предлагает Генке, молча следящему за процессом «дружбы, веселья и любви»: