Когда нет выхода...
Шрифт:
– Радим я знаю, что ты ненавидишь нас… - я на это только громко фыркнул.
– Ой, давай опустим обсуждения моих к вам чувств. Начинай уж рассказывать, как ты меня любишь, и что всегда любила. Ведь так обычно жизнь вымаливают?
– Я не буду этого делать.
Вопреки ожиданиям Инга посмотрела на меня не со страхом или ненавистью. Скорее уж этот взгляд можно назвать равнодушным. Словно ей уже все равно.
– Да неужели?
– скептицизм скрыть не удалось. Не верю я ей, что тут скажешь.
– Я скучаю по ней, веришь или нет, а дочь свою я любила.
–
Женщина поникла. Обхватив себя руками, она опустила голову и промолчала. Смотря на нее, впервые увидел, как сильно Инга постарела за последнее время, осунулась, под глазами залегли тени усталости и недосыпания. Не было в ней ни такого привычного пренебрежения ко всему вокруг, злости, плескавшейся в каждом направленном на меня взгляде, даже страх и тот был каким-то странным. Словно она испугалась не моей мести, а справедливого осуждения, с которым я пришел.
– Убей меня, - с какой-то пугающей решимостью и мольбой произнесла Инга, подняв голову и смотря на меня в упор.
Я даже немного опешил от такого. Вот чего я никак не ожидал…
– Что? Ты, правда, просишь МЕНЯ тебя убить?
Не верю… И все же. Инга не спорила. Женщина сделала несколько шагов вперед и, остановившись в неприятной для меня близости, заговорила.
– Я каждый день живу с этим, каждый день помню, что ее нет, помню, что из-за нас она погибла. Я ненавижу себя гораздо больше, чем ты думаешь. И я ждала тебя…
– Потому что думала, что я облегчу твои страдания… - закончил я за нее.
– Да…
– И ты просишь меня, взять на себя еще и этот грех.
Инга промолчала. Скорее всего, ей было все равно на это. Ей просто не хотелось больше мучиться от чувства вины и потери, а самой, похоже, решить эту проблему духу не хватало. И вот тут впервые в жизни ей понадобился я.
На моем лице невольно появилась горькая усмешка, заставившая Ингу непроизвольно вздрогнуть. И эта женщина двадцать четыре года назад родила меня. Ирония жизни, по ее словам я испортил ей жизнь своим рождением, в отместку она испортила жизнь мне, сделав из меня козла отпущения и настроив против меня, и без того не слишком радостно воспринимающего сына, отца. Хотя лично к нему у меня почти нет претензий, он всего лишь пешка в руках Инги, слабый, бесхарактерный, даже в пьяном состоянии не способный на проявление и малой доли агрессии или силы.
Пока я задумчиво рассматривал ее, Инга молча, ждала моего решения. Впервые не пытаясь требовать что-то, спорить или, хотя бы просто, сверлить меня нетерпеливым взглядом, полным раздражения и злости. А я вдруг четко осознал, что ничего ни ей, ни ее мужу не сделаю. Не потому что мне их жаль, а потому что не хочу оказывать им такую услугу, и избавить их тем самым от страдания и чувства вины.
– Ты не меняешься, в тебе снова говорит эгоизм. Умереть, чтобы не мучиться и сделать все, при этом, чужими руками. Браво Инга, браво.
– Позволив себе легкую презрительную ухмылку полную сарказма, добавил.
– Я не за этим
– Радим, пожалуйста…
Прервав ее стенания, грубо задал давно мучающий меня вопрос.
– Скажи, когда вы увидели, что она выпрыгнула из окна?
– Когда пришли милиционеры.
– Я так и предполагал. Что же мне пора.
Поднявшись со стула, направился к выходу. Остановила меня рука, вцепившаяся в мое запястье.
– Радим.
А и, правда, у меня, как были и у Ани, ее глаза. Такие же светло голубые, чаще всего холодные и равнодушные. Только у Ани они были живыми, и дарили другим тепло и радость.
– Знаешь, - резко вырвав свою руку, задумчиво начал я, понимая, что сегодня я, наконец-то, избавился от съедающей меня изнутри жажды мести. Потому что наконец-то понял то, что хотел сказать мне Кир. Они не достойны даже мести, а вот еще больше пачкать этим память о сестре я не хочу.
– Я вас даже не ненавижу, я вас презираю. И живы вы только благодаря тому, что Аня не хотела бы, чтобы ее брат становился еще и убийцей. А ее я предать никогда не смогу…
Женщина разрыдалась. Впервые на моей памяти. Правда меня это уже мало тревожило, с ней и ее мужем мы больше никогда не встретимся.
Выйдя на улицу, с досадой заметил поджидающего меня возле машины хорошего знакомого, собственно, с помощью которого и нашел “родителей”, человека.
– Разобрался?
– просто спросил поджидающий мужчина.
– Да.
– Вот и славно.
– Спасибо Степан Альбертович, - искренне поблагодарил я.
– Да ты что Радим, я же вас с Кириллом практически вырастил, как бы я тебе отказал?
– Мужчина покровительственно улыбнулся.
– Да и легче ведь тебе стало, правда?
Несмотря на свои далеко не молодые годы хватку он еще не потерял, как и весьма сильное влияние в определенном круге. Ему не составило труда найти их в обход всех манипуляций Серова.
Именно он давал нам с Киром по ушам за самые большие оплошности, а еще прикрывал, когда надо было. Учил уму разуму, искренне надеясь, что, в конце концов, мы выберемся из того болота в которое нас загнало равнодушие общества и ненависть родителей.
– Не без этого, - с улыбкой согласился я.
– Послушай Серова, - по-отечески посоветовал мужчина, - ему уже не выйти, да и он не захочет. А ты еще можешь стать честным предпринимателем.
– Честным? В моем случае это не уместно.
– Как знаешь, я тебе свое слово сказал.
– Спасибо.
Мужчина, усмехнувшись, обменялся со мной крепким рукопожатием. После чего уже серьезнее добавил.
– Ладно, пора мне уже, береги себя и если что обращайся.
Кивнув в знак согласия, сел в машину, спеша покинуть это место. Может, я даже и прислушаюсь к таким настойчивым советам. Возможности у меня есть, да и Артура припрягу, а то парень совсем от рук отбился. Кир его скоро сам пришибет, характер у Весницова тот еще. А так хоть под присмотром будет, в конце концов, этот придурок внук бабушки Оли, а ей я многое должен.