Когда омега выходит из себя
Шрифт:
Будь это любая другая женщина, Лео, возможно, позволил бы себе насладиться её ласками. Но она кузина Арика. Она та женщина, о которой Хейдер говорил приглушенным голосом — у него появлялся панический взгляд всякий раз, когда произносили её имя вкупе с его волосами. Этой хаотичной женщиной восторгались дамы прайда, говоря, что её выходки стали предметом легенд.
С такой репутацией, следующей за ней по пятам, Лео должен держаться от Мины подальше.
«Нет. Это наша женщина. Поцелуй её в ответ».
Его
Хотя Мина могла казаться пышкой, Лео не возражал нести её на руках. Определенно, так будет безопаснее для окружающих. И он мог не сомневаться, что она доберется до квартиры и ляжет спать прежде, чем вновь устроит какие-либо неприятности.
Может, его нежелание отпустить её связано с тем, что он наслаждался тем, как она покусывает его шею?
Нет. Он никогда бы не опустился до такого.
Зачем ему?
Он постарался отвлечься от проделок её рта разговором.
— Разве твоя мать никогда не учила тебя не пить на людях, подобно матросу?
— Моя мать — чопорная ханжа, чье представление о хорошем времяпрепровождении включает в себя вышивание и приготовление домашнего варенья. Предпочитаю немного пожить на полную катушку. И кроме того, какой от этого вред? Я хорошо проводила время. Заплатила за выпивку вперед. Меня ни на кого не стошнило. Я бы сказала, что все прошло хорошо.
— Ты упала с барной стойки.
— Разве? Или я заметила приближение какого-то крепыша и решила проверить его рефлексы?
— Ты упала не нарочно.
— Как скажешь, Пупсик, — она подчеркнула свое согласие посасыванием его шеи.
— Почему ты упорно называешь меня Пупсик? Меня зовут Лео.
— Лео — так тебя называют все вокруг. Мне нужно мое собственное особое имя. Я выбираю Пупсик. Тебе нравится? Думаю, это прозвище тебе подходит, потому что ты такой большой и дружелюбный.
Потрясенный, он уставился на нее.
— Я не дружелюбный, — наоборот, он даже фильмы предпочитал смотреть в одиночестве в своем кресле.
Она прижалась щекой к его плечу.
— Ты просто чудо какой прелестный. И очень милый. А еще у тебя классная задница.
Правда? И нет, он не позволил своей груди раздуться от её похвалы.
— Мне кажется, ты пьяна.
— Возможно, я немного навеселе, но не слепая. А ты горячий парень. Даже если бы ты не был моей парой, я бы точно пошла за твоей сладкой задницей.
— Мы не пара.
— Пока.
— Всегда, — кажется, они ходят по кругу.
— Играешь в недотрогу. Мне это нравится.
— Я
— Как скажешь. Пупсик, — насмешливо произнесла она, прежде чем вернуться к изучению его шеи.
Решив, что спорить бесполезно, он продолжил путь.
И нет, он не отпустил её. Не спрашивайте его почему. Он просто не знал, не мог знать.
«Потому что она наша.
Р-р-р».
Лео сдержал рев разочарования от себя самого и, проигнорировав любопытные взгляды, последовавшие за ним, когда он вошел в вестибюль, направился прямо к лифту.
Кто-то прочистил горло, но прежде, чем успели заговорить, Лео зарычал:
— Ни слова. Ни. Одного. Единого. Слова. Для тех, кто чувствует потребность знать, — кошки весьма любопытны, — я укладываю нашу нетрезвую гостью в постель.
Мина, оставляющая засос на его шее, отвлеклась, чтобы крикнуть:
— Не беспокойтесь! Мне сегодня ночью повезло.
Он закрыл глаза и вздохнул.
Последовавшие смешки прервались только потому, что двери лифта закрылись за ними.
— Это действительно было необходимо? — Лео не скрывал своего раздражения. И выглядела ли она провинившейся под его пристальным взглядом?
Нет. Ни капельки.
Озорная улыбка делала её взгляд совершенно очаровательным. Он боролся с её очарованием своим суровым видом.
— Не сердись, Пупсик.
Он вовсе не сердился. Он терпел, стоически. Большая разница.
— Ты намекнула, что мы будем спать вместе.
— А разве нет? — и снова она попыталась невинно взмахнуть ресницами.
— Нет.
Теперь настала её очередь вздохнуть.
— Как жаль. Но я не возьму свои слова обратно. Девушка должна поддерживать свою репутацию. Кроме того, я сказала Ребе и Зене, что затащу тебя в свою постель.
— Что ты сделала?
Она закатила глаза.
— О, только не говори мне, что у тебя есть правила и насчет пари.
— Да, когда они касаются меня.
— Но половина пари касается меня, разве это не означает, что оно разрешено?
— Нет.
— Да ладно тебе. Я ведь не ставила на что-то плохое. Только на то, что ты окажешься в постели. Со мной.
— Приготовься проиграть, потому что я укладываю тебя в кровать, а не присоединяюсь к тебе.
— Уверен? Знаю, что эта кровать не очень большая, всего лишь двуспальная, но мы могли бы прижаться друг к другу.
Прижаться друг к другу? Если бы он оказался с ней в постели, то сделал бы намного больше. Гораздо больше.