Когда он вернется
Шрифт:
Прежде краски на картине, наверное, были яркими и сочными. Но от времени они потускнели, а железная рама, обрамлявшая картину, проржавела в нескольких местах, и недостающие части были заменены металлическими пластинками, отчего получилось топорное, хотя и впечатляющее произведение искусства.
С тех пор мужчины клана Драммондов приняли девиз первого рыцаря в качестве своего и поклялись в верности Шотландии и своему клану. Впрочем, ее отец нарушил традицию и теперь клялся в верности лишь себе самому и своим деньгам.
Изабел
Это был еще один знак, заставивший сердце девушки похолодеть еще больше.
Она подошла к столу, за которым сидел отец с каким-то молодым человеком. Изабел узнала пастуха. Тот посмотрел на нее лишь мельком и отвернулся.
Оцй решила, что пастух все же ее видел и донес на нее отцу. Но почему он не пришел ей на помощь, когда она провалилась в яму?
– Где ты была, Изабел?
– В Гилмуре, – прошептала она, опустив голову. Руки сами по себе сжались на животе – это была привычная поза повиновения.
Отец встал, с грохотом отодвинув резной стул.
– Разве я не запретил тебе туда ходить?
– Да, – опять прошептала она и услышала, как ее голос дрожит от страха.
– Протяни руку, – приказал он.
Она повиновалась, вытянув руку ладонью вверх. Пока ее отец доставал из сапога кинжал, она закрыла глаза, как всегда делала в таких случаях.
Почувствовав прикосновение острия к основанию пальца, Изабел призвала на помощь всю свою волю, чтобы не вздрогнуть и не отдернуть руку. Иначе наказание будет еще страшнее.
– Расскажи мне о человеке, которого ты там встретила, – потребовал отец и слегка провел лезвием до кончика пальца и обратно – до запястья. Следа не осталось, но угроза тем не менее была реальной.
Она открыла глаза.
– Человека по имени Макрей?
– Его самого. – Нож снова оказался у основания большого пальца, словно отец собрался его отрезать. Паника охватила Изабел.
– Обычный человек, как любой другой.
– Как он выглядел?
– Высокого роста, с бородой. Глаза голубые, – добавила она. – Очень светлые, почти прозрачные.
– Такие глаза у всех Макреев, – произнес отец, глядя куда-то вдаль, словно видел перед собой этого человека. – И какое же ты заслужила наказание, Изабел? Отрезать тебе палец? Скажи, как научить тебя повиноваться мне?
Ее рука дрожала, но она молчала, хотя от знакомого чувства страха у нее внутри все похолодело.
– Может, вырезать какую-нибудь букву? – Он провел кончиком кинжала по основанию большого пальца, и на этот раз на порезе выступила кровь. – Букву «Д», обозначающую, что ты Драммонд, или слово «дерзкая»?
Лучше букву «О» – «отчаяние», подумала Изабел, но, конечно, промолчала.
– Горничная обыщет твою комнату и принесет мне все, что найдет там ценного. Может быть, запрет покидать комнату до дня твоей свадьбы научит
Отец не может ее побить или порезать, неожиданно поняла Изабел. Ведь тогда она будет обесценена в глазах будущего мужа. Ей следовало бы знать, что алчность ее отца во сто крат сильнее, чем его гнев.
Изабел молчала. Этот урок она выучила уже в детстве. Но даже если теперь ее редкие вылазки оказывались не возможными, ее тайные мысли все равно принадлежали только ей.
Отец сунул кинжал за голенище сапога и махнул рукой, отпуская дочь. Изабел крепко сжааа кулак, чтобы остановить кровь, и выбежала из зала, пока отец не передумал и не наказал ее еще страшнее.
Глава 3
– Теперь мы по крайней мере знаем, что случилось с фортом Уильям, – сказал Аласдер, глядя на южный фасад крепости Драммонд.
– Никогда бы не подумал, что шотландец мог использовать кирпич английского форта для строительства своего дома, с отвращением заявил Дэниел.
Они приближались к Фернли медленным шагом, чтобы слуги Драммондов могли заранее уведомить своих хозяев об их приближении.
– Ты уверен, что хочешь это сделать, Аласдер? Надо было прихватить с собой всю команду.
– Надеюсь, что Драммонд не так уж свиреп, Дэниел, – улыбнулся Аласдер.
– А почему ты думаешь, что он тебя выслушает?
– А ты считаешь, что не выслушает? Почему?
– Он – Драммонд. Вот именно поэтому.
Они остановились у входной дубовой двери, окованной железом.
Странно, но казалось, что она не была предназначена именно для этого дома. Это навело Аласдера на мысль, что жадность заставила Драммонда присвоить не только английские кирпичи, но и часть Гилмура.
Очень может быть, что в окончательном разрушении старого замка были виноваты вовсе не англичане, а сосед-шотландец.
– Полагаю, ты не настолько глуп, чтобы войти в этот дом одному? – сердито промолвил Дэниел, когда Аласдер сделал знак рукой, предлагая помощнику оставаться на месте.
Аласдер кивнул и взялся за молоток. Дверь начала медленно открываться, будто Фернли встречал визитеров с большой неохотой. Из-за двери появился молодой человек с непроницаемым лицом.
– Я пришел, чтобы увидеть Драммонда.
– А кто вы такой?
– Аласдер Макрей.
В ту же секунду охранника оттолкнули, и на пороге появился пожилой мужчина.
Судя по морщинам, этот человек был примерно в возрасте отца Аласдера, Но если Йен Макрей все еще привлекал взоры дам, то на этого мужчину, по мнению Аласдера, ни одна женщина не захочет взглянуть во второй раз. Большой нос в оспинах торчал в середине обветренного загорелого лица. Темные волосы свисали на плечи неопрятными прядями. Глубоко сидящие глаза смотрели на Аласдера враждебно.