Когда они пришли
Шрифт:
– Как ты думаешь, их все же сбили? – спросил он, даже не глядя на меня.
– Конечно… За дорогой смотришь?
– Обижаешь, - ухмыльнулся Егор, - мертвяки есть, только вот пожарные их больше привлекают, к нам никто не идет. Как ты думаешь, может, студенты не такие вкусные?
Я ухмыльнулся, только вот смеяться не стал. Слишком это громко.
– Пошли, юморист, надо еще на вертолет поглазеть…
Сама боевая машина лежала в куче обломков и разломанных машин, так что до нее пришлось ползти по металлолому, каждый раз думая, что вот сейчас из какой-нибудь щели вылезет мертвяк.
Длинный, обломанный винт вертолета, одна лопасть почти пополам разрезала дорогую иномарку, да и там остался. Облокотившись на него, я приподнялся посмотреть на своих. Две пожарных машины так и стояли на своем месте. А вот людей уже видно не было.
– Егор, мы вроде как опоздали, - сказал я, - нет там уже никого.
– А ты бы тут еще побольше бы полазил, мы бы вообще бы все на свете проспали бы! – ответил он у меня из-за спины, - О черт, еще один.
Хрип мертвяка оборвали два выстрела, прозвучавших почти без паузы. Я выругался про себя и полез дальше. Теперь уже принципиально надо залезть в этот вертолет и посмотреть на его начинку, даже если там ничего нет.
Вот и сама машина, разгребая подошвами ботинок, размолотый в щебень асфальт, я разглядел вход. Вертолет лежал почти на боку, полностью закрыв его, только какие-то жалкие три или четыре сантиметра проема, в которые просто нереально просунутся, если только ты не змея. Сама дверь валялась рядом, сорванная с петель, но это не сильно помогало.
– Как там? – спросил спрыгнувший с перевернутой машины Егор, нервно оглядываясь вокруг.
– Глухо… Замуровали, демоны… - с обиды я даже ударил кулаком по броне вертолета.
И мне ответили! Изнутри тоже ударили, один раз, только чуть посильнее, чем я. У меня кровь от лица отхлынула. Отступил и взялся за автомат, раздумывая, сколько мертвяков там может быть. Егор стоял рядом со мной, не меньше моего ошарашенный ответом.
– Может, так, совпадение? – спросил он.
Я молча подошел и дважды ударил по металлу. В ответ изнутри точно так же ударили. Теперь уже даже заинтересованный, я стукнул по металлу, подождал, а потом ударил еще раз. В ответ два удара с почти такой же паузой.
– Полезем через кабину, - сказал я Егору, уже присматриваясь, как можно пролезть.
– Зачем?
– А может, там человек, а может, ему помощь нужна…
– Какой, к черту, человек? Все люди тут сутки назад хромать и стонать начали, а еще человечинку на вкус распробовали!
– Просто заткнись и лезь! Вроде как сами меня назначили, так что будь любезен подчинится.
– Ты псих! – с совершенно убежденным видом заявил мне Егор, но полез следом.
Кабина была наполовину разрушена и засыпана обломками и каким-то мусором. Одно стекло разбилось, но там торчали обломки автомобиля, и пролезть не было никакой возможности. Второе стекло было целым, за которым виднелась часть кабины и разорванное кресло пилота со следами крови.
– Ты еще думаешь, что там есть кто-то живой? – спросил меня Егор, стоя рядом, пока я разглядывал внутренности вертолета.
Я выключил фонарь, убрал его обратно в разгрузник
Еще через несколько ударов начали отваливаться куски, и вскоре все оно провалилось внутрь.
Спустившись внутрь, я окрикнул Егора, чтобы посветил мне. Фонарик вновь выхватил из темноты остатки кабины и развороченное кресло пилота.
Второго вообще не было заметно, как, собственно, и большей части кабины.
Дальше видно не было, но я на всякий случай натянул на лицо маску противогаза. И так ничего не видно, а теперь стало еще хуже. Пришлось самому включать фонарь. Правой рукой держа автомат, левой вытащил фонарь и включил его на полную мощность. В темноте что-то дернулось, и с криком бросилось куда-то в сторону. Узкое помещение вертолета не давало противнику развернуться во всю силу и в стену ударились так, что вся машина закачалась. От неожиданности и страха я выронил фонарь и, схватившись обеими руками за автомат, всадил остаток обоймы в это «что-то». Вопль резко оборвался, словно отрезанный.
– Что там?! Что там?! Да что ты молчишь?! – орал снаружи Егор, боясь стрелять внутрь вертолета.
– Жив я, успокойся, - патронов у меня больше не было, поэтому я повесил автомат на спину и снял свою уже проверенную действием, но малоэффективную железку. Держа ее одной рукой, подобрал с пола фонарь и вновь включил его.
Весь салон вертолета представлял одну сплошную мясницкую. Ни одного целого тела внутрь. Сорванные с места сидения, вырванные куски обшивки и смятый корпус, ныне ставший полом – все было залито кровью. Обломки костей, куски мяса и остатки внутренностей валялись повсюду. Посветив под ноги, я обнаружил, что сам стою в чьих-то объеденных кишках.
Единственное целое тело, которое здесь было, это мой самый противник, отвечавший на мои стуки. Исковерканный пулями, мертвяк лежал на полураскрытом парашюте, залитом кровью. Весь раздувшийся, с полопавшейся кожей. Из разорвавшегося живота вывалились внутренности с кучей рваного мяса. От открывшейся картины меня замутило и вновь захотелось облегчить желудок. И теперь я уже не стал сдерживаться, только противогаз успел сорвать. Даже просто не успел, только один раз скрутило и все само наружу полезло.
– Да что там у тебя происходит? – все нервничал снаружи Егор.
– Успокойся, мне просто вырвало… Тут мертвяк какой-то отожравшийся.
Похоже, один из пассажиров воскрес и приятелей кушать начал… Он же тут все сожрал!
– Ну и вылезай тогда…
– Сейчас…
Теперь мне понадобятся перчатки от ОЗК. Толстые, резиновые. Как раз, чтобы в этом всем копаться. Ведь тут среди всего этого каннибальского пиршества валялись куски амуниции, оружие и, возможно, запасные патроны.
Вновь нацепив противогаз, я принялся копаться во всем этом. Дело невероятно грязное, но без этого нельзя. Нельзя сейчас ничем брезговать, а то пропадешь, пикнуть не успеешь. В блокадном Ленинграде крыс ели и за удачу считали краюшку хлеба на всю семью найти, а я тут буду благородного из себя строить, нос воротить. Когда от этого, возможно, моя жизнь зависит. За все цепляться надо, что попадется.