Когда они пришли
Шрифт:
– Таня!
– в ужасе воскликнул "ботаник"
– Какая Таня?
– Подружка моей сестры... Она за едой ушла...
– Одна? А ты, значит, парень, сидеть остался...
– Она десять лет карате занималась... Сказа, что одной ей только легче будет... Только вот не вернулась... Мы уж начали думать, что ее тоже... того...
– Так вы ее нашли?
– поворачиваюсь к бандиту.
Тот молчит.
– Не хочешь говорить?
Молчит.
– Егор, заткни ему рот!
– а сам полез в бардачок. Вроде я видел эту штуку здесь... Мелочь, должна быть... Ага, вот
Возвращаюсь к бандиту. У того теперь кляп во рту.
– А теперь слушай меня... Я человек очень даже добрый, но ты, видимо, мразь еще та... Поэтому по-джентельменски с тобой не получится. Вывод отсюда какой? Правильно, будем по плохому с тобой общаться...
Достаю безопасную английскую булавку и медленно отгибаю острие. Трюк психологии. Человек не столько поится боли, сколько боится ее ощутить...
Можно было бы сыграть в "плохого и хорошего полицейского", но мне в лом.
Бандит смотрит на меня недоумевающе, но совсем не боится.
Привык ты замаливать грешки свои в кабинетах деньгами... Только вот деньги то теперь не важны...
– Пальцы!
Урод этот кулаки сжал, но Егор с ботаником быстро один отогнули...
Дергайся, дергайся... Глаза теперь испуганные.
– Последний раз спрашиваю, будешь говорить? Кивни если да.
Не кивает, значит нет... Хочешь по-плохому? Будет по-плохому...
Страшно не хочется этого делать, но надо знать, кто такие рядом с нами.
А пытки… Пытки – это необходимость. В этой ситуации надо просто наплевать на все свои чувства и просто делать, что необходимо. Тем более, что за последние дни мы все несколько озверели. Утром будем отъезжать, а они по нам из Калашей... не пойдет...
Ладно... Чуть воткнул иглу этому уроду под ноготь. Уже должно быть больно... Держишься? А если так... Теперь уже иглу целиком ему туда засунул. Дергается, палец вырывает, весь аж покраснел, но кричать не может. А я еще булавку в разные стороны подергал... Вот он бы орал, коли мог...
Вырываю иглу.
– Слушай меня, мразь, если и сейчас будешь молчать, я ее тебе в причинное место загоню, а будешь молчать и после этого, я ею тебе глаз буду выковыривать...
Кивает головой.
– Кричать будешь, будешь долго умирать, - сказал ему перед тем, как снять повязку.
– Вы совсем больные... Что сразу мучить. Я бы и так все сказал. Вы бы спросили сразу...
– вон как запел. Сразу надо было так.
– Врать будешь?
– Не буду...
– Хорошо... А теперь отвечай, как вы нашли этих ребят?
По сторонам так затравленно смотрит.
– Да знали мы их...
– Врешь! Егор, кляп!
– Ладно, ладно... Только это все Ахмед, все Ахмед, он все...
– Отвечай по делу! Кто и откуда?
– Из Москвы мы... Там все совсем худо... Только в Кремле, да кое-где в пригородах люди остались... Ну Ахмед сказал сюда ехать, говорит, городок меньше, быстро под себя подомнем, милиция нам теперь не указ... Наш город будет...
Бабки будем башлять хорошие...
– Верю. Как нашли ребят? – согласился я.
– Да никак... Едем, а нам девчонка машет, типо подвезти. Оно и понятно, у нее пакеты тяжелые, а вокруг зомбаки...
– Таня...
– прошептал "ботаник" позади меня, - Что вы с ней сделали?!
– Не ори, - оборвал его, - а ты продолжай... Пой, соловушка...
– Так вот, мы ее потрахали, а Ахмед и спрашивает, есть ли у нее подружки... А то ее одну больно скучно пятерым... Да и хата ее где... Не на помойку же шла... Она отнекивалась, а потом ей Колян начал пальцы ломать... Он умеет, по фалангам... Ну, под конец она и сдалась... Все рассказала...
– А сама она где?
– спрашиваю его, хотя и так ясно. Меня уже воротило от этого ублюдка и приходилось сдерживаться, чтобы не всадить ем пулю в голову. А может, и не в голову, а куда пониже…
– Отпустили...
– Врешь! – ни на йоту не поверил я. Кроме того, глядя в его глаза, я ничего там не видел, кроме жестокости и бессердечного эгоизма. Только он, больше его никто не волновал. Даже сейчас он говорил только потому, чтобы мы не мучили его. На своих дружков ему было совершенно наплевать. То есть, если понадобится, я буду его пытать. Настолько он мне противен…
– Ладно, ладно... Убили мы ее. Из пистолета чмокнули...
– Опять врешь, - очень хотелось в него выстрелить. Егор рядом тоже порывался вскочить и надавать ему по морде.
– Не вру!
– Врешь! Егор, кляп!
– а сам держа пистолет у его виска, немного пригнулся и ножом разрезал ремень у него на штанах.
– Хорошо! Хорошо! Ноги ей прострелили и на улице бросили! – перепугался бандит, сразу поняв, что я не шучу, - Я все сказал, отпустите меня...
Ну, отпустите, я все сказал!
– Не ори, мразь!
– огрел я его пистолетом, - Егор, заткни ему рот!
– А что теперь?
– спросил Егор, - Чего делать-то?
– Вы нам поможете?
– с надеждой сказал "ботаник"
– Не знаю...
– огрызнулся я.
– Как не знаешь?
– взъелся Егор, - Там людей убивают, а ты не знаешь...
– Нас тоже могут убить! И не только нас! С нами еще люди! И я не могу допустить, чтобы с ними что-то случилось! Если бы мы одни были, тогда конечно... Но так...
– Миш, ты же мне сам когда-то говорил, что человек это не просто есть, пить, спать и испорожняться. Что должно же быть что-то внутри, почему мы тянемся к звездам, почему дотошно изучаем каждую клетку... Почему ищем что-то новое... Почему любим и ненавидим, почему радуемся и плачем.
Вспомни об этом!
– присел Егор рядом.
– Я помню! И никогда не забывал! И не забуду, можешь быть уверен. Но я не могу вот так оставить всех остальных! – развернулся к нему, забыв о бандите.
– Миш, ты же сам себе врешь... Ты же просто оправдания ищешь...
– Я не ищу оправданий! Просто я отвечаю не за себя, а еще за пятнадцать человек! Но если ты так хочешь, это будет на твоей совести!
– Хорошо...
Не успел договорить эту фразу, как меня что-то с силой ударило под колени. Не удержавшись, я упал. Тут же под дых меня ударил чей-то крепкий башмак, да так сильно, что из легких весь воздух вышел.