Когда осенние печали. Часть 3
Шрифт:
Внимание же самого Виталия было полностью сосредоточено на молодом мужчине, в котором он без труда узнал Дмитрия Морозова… Он так и не сводил с него взгляда – с той самой минуты, как Дима появился в гостиной родителей.
– Добрый вечер! – увидев незнакомого гостя, Дмитрий вежливо кивнул, затем обратился к отцу. – Пап, извини… мы на минутку. Сейчас шнурков заберём и уйдём, не будем вам мешать…
Дима в шутку часто называл своих детей «шнурками», и Анна не раз выговаривала ему за «жаргон», старательно делая строгое лицо. Но сейчас она пропустила это слово мимо ушей.
– Добрый… - шагнув навстречу, Мясников протянул парню раскрытую ладонь. – Позвольте
Глава 30.
Появление Дмитрия принесло разочарование и даже смятение: вежливо и коротко представившись Мясникову, он, судя по всему, не был расположен к более тесному знакомству, а собирался тут же забрать детей и покинуть квартиру родителей.
– Нет, Дима, так не честно!
– лицо Виталия натянуто улыбалось, в глазах застыло непонятное для окружающих напряжение.
– Александр Иваныч знаком теперь со всей моей семьёй... Я тоже нанёс ответный визит, и хочу, в свою очередь, поближе узнать семью Морозовых! Мы ведь современные, цивилизованные люди. К тому же, именно к вам, Дима, у меня есть очень интересный разговор.
– Ко мне?!
– Дмитрий удивлённо уставился на гостя.
Заметно побледневшая Анна с тревогой наблюдала за этой сценой, и теперь поспешила ответить сыну раньше Мясникова, пытаясь предотвратить его предполагаемые «откровения».
– Дело в том, что Виталий Иванович забыл сказать, что он - отец Михаила... – она постаралась придать своему голосу как можно более невозмутимый тон.
Бросив на Морозову быстрый взгляд, Виталий негромко кашлянул. Представляясь Дмитрию, он назвал лишь своё имя. Он нарочно не стал уточнять свой родственный статус по отношению к Мише, в надежде, что молодой Морозов сам проявит любопытство, услышав знакомую фамилию. Но, занятый собственными мыслями Дмитрий переспрашивать не стал. Это было несколько обидно, и Виталий предпочёл не растрачиваться на пояснения. В конце концов, здесь он не за этим... и ему совершенно не доставляет удовольствия лишний раз представать в образе не кровного Мишкиного отца именно в этом доме... К тому же, из личного опыта общения с разными людьми он знал, что уточнение недосказанных в начале беседы мелочей играет на руку, если нужно протянуть время. И это был тот самый случай.
Мясников понимал, что, если Дмитрий уйдёт сразу, сейчас, то больше они не увидятся, во всяком случае, шансов на новую встречу оставалось слишком мало. Времени на размышления не было совсем, счёт шёл даже не на минуты, а на секунды...
– Да, действительно, я забыл сказать самое главное...
– он вынужденно развёл руками.
– Миша Мясников - мой сын... Но я не только поэтому осмелился прийти в гости к вашим родителям. Я хотел увидеться и лично с вами.
– По поводу?..
– По поводу вашего творчества. Я, признаться, давно слежу за ним... Более того, активно слушаю ваши песни. Удивлены?
...Уже давно забытый дух актёрской игры, граничащий с духом авантюризма, вдруг снова напомнил о себе. Виталий уже и не помнил, когда его в последний раз охватывал подобный кураж... Но впервые за много лет он снова почувствовал его - в считанные секунды.
– Если честно, то немного удивлён...
– Дмитрий чуть улыбнулся.
– Но удивлён приятно.
– Вы, наверное, подумали, что такой дядька, как я уже не может слушать молодёжную музыку, тем более - рок?
– Мясников по-товарищески хлопнул Диму по плечу и задорно усмехнулся.
– А я слушаю, да ещё как! В своё время крепко «сидел» на «пёплах»…. Пейс… Лорд… Гловер… Легенды! Ричи Блэкмор до сих пор - мой кумир. И вот мне, такому предвзятому меломану-рокеру,
Несмотря на то, что Мясников вовсе не врал о своих музыкальных пристрастиях, было в его тоне что-то неестественное, фальшивое, что выдавало с головой его тайный, пока никому не понятный интерес – к самому Дмитрию. Судя по пристальному взгляду Александра, этот интерес не укрылся и от его внимания.
– Если вы имеете в виду ближайшие праздники, то у нас выступления расписаны почти на год вперёд, - несмотря на такое «выгодное», как казалось Виталию, предложение, Дмитрий не был расположен к его немедленному обсуждению, и всем своим видом показывал желание поскорее уйти. – Так что даже не знаю, что вам и сказать.
– Вы даже не спрашиваете – где нужно будет выступить?! – Мясников, напротив, вошёл в роль весёлого, великодушного «дядьки». – А как насчёт столицы?!
– Да я понял, что Москва… - столичная перспектива тоже не имела успеха – Дима только пожал плечами. – Но у нас график очень плотный как раз на этот период. Если бы здесь, по городу, что-нибудь бы придумали, а вот московский концерт точно не втиснуть. Если только позже…
– Ну, бывают же у вас окна? Или как там называется…
– Бывают. Но сейчас, на ходу я вам ничего не скажу…
– А мы не будем на ходу! – положив ладонь на плечо Дмитрия, Виталий посмотрел на Анну, затем перевёл взгляд на Александра. – Александр Иваныч, раз уж я вторгся… С меня – ужин! Здесь, у вас, по-семейному… Вы же позволите?!
Где-то на уровне подсознания Мясников чувствовал, что переигрывает… Но он твёрдо решил идти до конца, ведь другого шанса судьба могла и не подарить. Не слушая возражений хозяев, он позвонил водителю, и уже через полчаса тот стоял на пороге с коробкой, полной деликатесами и двумя бутылками дорогого коньяка.
Пока Анна накрывала на стол, Виталий без умолку болтал – он обращался то к Александру, то к Дмитрию, который нехотя согласился остаться ещё ненадолго вместе со своим сыном. Наташа унесла больную Анюту домой, и больше не приходила – завтра, в честь дня всех влюблённых, у них с Димой намечалось несколько выступлений, поэтому нужно было подготовиться, заодно переделать кое-какие домашние дела.
Несмотря на явное веселье гостя, в воздухе витало напряжение… Возможно, оно исходило от самого Мясникова, а, возможно и от хозяев – лица Анны и Александра не светились радостью, одна была в явном смятении, другой - насторожен. Непринуждённой семейной обстановки никак не получалось. Разговаривал Виталий в основном с Димой, изредка что-то спрашивая у Александра. К Анне он почти не обращался, стараясь вообще не касаться её взглядом. Он и без того чувствовал исходящую от неё неприязнь, граничащую с ненавистью.
Сейчас ему было всё равно…
Этот молодой, красивый, талантливый парень, в котором он угадывал собственного родного сына, сейчас сидел напротив, на расстоянии вытянутой руки… Он разговаривал с ним, отвечал на вопросы, улыбался… Виталий несколько раз, как бы невзначай, дотрагивался до его руки, слегка пожимал, похлопывал… Ему казалось, что вместе с этими прикосновениями он впитывает в себя что-то родное, близкое – до покалывания в пальцах, до замирания в груди… Впитывает, и – отдаёт… Это было так необычно и так приятно. Ещё сегодня, пожимая руку Михаилу, он не чувствовал ничего подобного. Он никогда ещё не чувствовал ничего подобного.