Когда отцветают розы
Шрифт:
— Теперь лучше, правда? — спросила она.
— Вам не стоило так беспокоиться, — ответила Диана, которой слово «лучше» показалось не совсем правильным в данном контексте. — Я здесь всего-то на десять дней.
— Не сомневаюсь, вы еще к нам вернетесь, — с уверенностью сказала Эмили. — Такой сад, который мы замыслили, невозможно соорудить за несколько дней. К тому же лучшее время для посадки роз — осень, так что…
— Прекрати, Эмили, — вмешался ее муж. — Диана отменный профессионал и не нуждается в твоих лекциях. Мне кажется, работы снаружи на сегодня
Они вышли из дома через парадную дверь. Эмили сразу отказалась от мысли проинспектировать, что сотворили подручные Уолта на заднем дворе. Ее расстроило падение яблони — ствол не выдержал именно в этот день. Диана срезала цветущие ветки и расставила их в доме по вазам, но хозяйка была безутешна.
— Для меня это как смерть близкого человека. Дереву было не меньше пятидесяти лет.
— Именно поэтому дни его были сочтены, — в десятый раз пробовала объяснить Диана.
— Знаю, что веду себя глупо, но мне не хотелось бы видеть, что от этой старой яблони осталось.
Хорошее настроение вернулось к Эмили, когда разговор зашел об их с Чарли планах на ближайшее будущее. Им предстояло объехать самые известные сады южных штатов, где цветение началось гораздо раньше, чем в этих краях. Свои особые ожидания Эмили связывала с одной частной коллекцией старых роз.
— Вы, не сомневаюсь, слышали о миссис Бачелдер. Я никогда с ней не встречалась, но переписываюсь. Жаль, что вы не сможете поехать с нами. Вам было бы о чем с ней поговорить.
— О, несомненно, — вздохнула Диана.
Во многом благодаря стараниям Чарльза Николсоны были почти готовы к отъезду, когда на следующее утро прибыл Уолт со своей командой. Эмили еще долго металась между машиной и домом, боясь забыть что-то из необходимого в дороге. А Чарли сопровождал ее суету возгласами:
— Эмми, не забывай, что по пути у нас тысячи магазинов, торгующих чем угодно. И твоим аспирином в том числе! Поехали!
— Хорошо, милый, — покорно сказала Эмили и сделала то, чего от нее меньше всего ожидала Диана: порывисто обняла девушку и поцеловала в щеку.
— Уолт, — обратилась она затем к молодому человеку, — присматривайте за нашей гостьей, пожалуйста. Не позволяйте ей слишком много работать. Мы будем звонить через день.
— Не беспокойтесь ни о чем, — Уолт улыбнулся, показав великолепные зубы.
Эмили посылала им воздушные поцелуи, пока машина не скрылась из вида. Когда это произошло, Уолт посмотрел на Диану испытующе:
— Стало быть, об устройстве парковых беседок вам известно все?
Остальные члены его бригады лениво присели рядом с грузовичками, ожидая распоряжений и с любопытством прислушиваясь к разговору.
— Я пойду в дом и принесу планы, составленные вчера, — сказала Диана.
— Позвольте вас сопроводить, — ухмыльнулся Уолт.
— Я так и знал, — последовала реакция одного из работников. — Ты полдня проторчишь у них в кухне и уничтожишь все запасы кофе.
— Помолчи, Джек, — Уолт
Он пошел вслед за Дианой в дом. На кухонном столе были развернуты планы — Эмили, как полководец, изучала их перед отъездом под протестующие вопли Чарльза. Шаги Уолта за спиной у Дианы отзывались в ней морозом по коже.
Плотно закрыв дверь, он спросил:
— Интересно, как вам удалось втереться в доверие?
— Ни к кому в доверие я не втиралась. Просто так получилось.
Его брови сдвинулись в прямую линию, а глаза превратились в узкие пронизывающие щелки. Диана решила перейти в наступление:
— А что вас так рассердило? Вы ведь знали, что…
— Я предполагал, вы будете сохранять некоторую дистанцию между собой и этой семьей… А теперь получается, что вы лучший друг дома!
— Знаете, я не прилагала к этому ни малейших усилий.
— Неужели? — он швырнул свою кепку на стол и плюхнулся в кресло. — Конечно, вы воспользовались их слабостью. Они очень добрые и простые люди. Чарльз изображает из себя сильную личность и даже грубияна, но только дураку не видно, насколько он мягкий человек. Итак, что вы намереваетесь предпринять дальше? Оставите трогательную записку на подушке или просто удалитесь в ночь? — Заметив, какой болью исказилось ее лицо, он не без удовлетворения добавил: — Вам ведь тоже не по душе эта ситуация? Вижу. И это хорошо.
— Мне пришлось пойти на это.
— Будь я проклят, если понимаю, почему! Когда вы втянули меня в эту нелепую игру, я еще думал, что мне ясно, зачем. А сейчас… Сейчас вы уже не можете делать вид, что сказали мне все. Вы что-то от меня скрываете, не так ли?
На этот вопрос она отвечать не собиралась, но поздно сообразила, что молчание в данном случае знак согласия. Потупив взгляд, она успела заметить, что его большие натруженные руки измяли кепку до неузнаваемости.
— Вы правы, я сама себе противна, — сказала она. — Но не вам меня судить. У меня есть на то веские причины. И не надо меня осуждать за это. Кто разберется в нашей с вами жизни? Скоро я исчезну, и вы никогда больше обо мне не услышите. При этом я… Я постараюсь дать разумное объяснение, почему я уехала, не завершив начатое.
После этих слов он заметно расслабился. Сжатые в кулаки руки расслабились снова в пальцы музыканта, нежные и чувствующие.
— Хорошо, — сказал он. — Считайте, что я клюнул на вашу удочку. Едва ли я смогу сделать для вас больше, как вы думаете? Вам по-прежнему придется изображать, что вы со мною консультируетесь. В противном случае мои парни заметят странность в нашем поведении, а там до правды рукой подать — вас разоблачат. Вообразите себе мою роль во всем этом — либо дурак, либо наглый лжец. Обещаю: буду прикрывать вас изо всех сил. Было бы неплохо, чтобы к возвращению Николсонов вы приготовили свои собственные планы переустройства сада — особенно позади дома. Им хотелось начать с этого.