Когда падает небо 1
Шрифт:
Она была препаршивейшим лекарем. И тем более она ровным счётом ничего не знала о болезнях фей-полукровок, отравленных иномирными сплавами. Как таких вообще принято лечить?! У неё не было с собой никаких противоядий, заточенных под фей. И что прикажете…
— Госпожа, — очевидно, Лисса что-то прочитала на лице Эмилии, — если это кончится не слишком хорошо…
— Такие разговоры преждевременны, — хотела бы Эмилия сама быть в этом уверенной.
— Мы не знаем, как это воздействует на меня дальше, — вполне резонно
Эмилия подумала об остановившихся часах.
— Обещаю присматривать за ней столько, сколько смогу, — что тут ещё скажешь-то?
Лисса кивнула в ответ и откинулась на каменную стену, прикрыв глаза.
Эмилия пару мгновений смотрела на неё, прикидывая, поможет ли человеческий жаропонижающий порошок, и поймала взгляд Киры, тёмный и пристальный.
Ну конечно, девчонка всё слышала. Уж от её-то ушей сейчас никакие барьеры не помогут. С другой стороны, секреты самой Киры таковы, что куда уж там бедной Лиссе… Да и проблемы тоже.
— Как ты тут? — уточнила Эмилия мягко, отметив, что Кира расположилась вдали от всех, в том числе от Лео, и выглядит так, как будто уже построила вокруг себя высоченную стену.
Кира дёрнула плечом.
— Та девушка… Что мы можем сделать для неё?
Эмилия внимательно и чуть укоризненно посмотрела на Киру.
— А ты не знаешь ответ?
— Вполне вероятно, ничего, — сказала Кира негромко, — именно это вы хотели сказать.
Эмилия развела руками, показывая, что всё так, а мысленно отметила: всё не так уж плохо. По крайней мере, намного хуже могло быть.
— Не думай пока о Лиссе, расскажи о себе. Что ты чувствуешь?
Кира медленно покачала головой.
— Не уверена, что способна описать.
— Постарайся, пожалуйста.
— Что же… Я даже не знаю, как сказать. Всё вокруг как будто кричит, и чем дальше, тем громче, хотя и беззвучно. И я — средоточие этого крика. Звучит безумно, правда?
“Отлично описано, — отметила Эмили, — девочка не знает, что с ней происходит, но может очень верно это интерпретировать. У неё идеальный разум для тёмной магии: в меру поэтичный, в меру равнодушный, в меру добрый — и умеющий очень крепко держаться за самого себя. Окажись на её месте кто-то менее разумный и контролирующий себя, мы бы уже имели кровавые реки.”
— Расскажи мне, какими методами ты пользуешься, чтобы себя контролировать, — попросила Эмилия.
Девчонка едва заметно поморщилась.
— А похоже, что у меня получается себя контролировать? Ты слишком хорошо обо мне думаешь.
Эмилия прекрасно знала: нет, не слишком хорошо. Учитывая все обстоятельства, тот факт, что она ещё не начала убивать всех подряд — уже удача и признак недюжинного самоконтроля. Но вопрос, конечно, в том, что никакая удача не может длиться вечно.
Самой птичке, впрочем,
— Как-то ты справляешься, без сомнений, — ответила Эмилия, — но далеко не идеально, судя по всему.
Кира невесело хохотнула.
— Не идеально? Эдак ты преуменьшила. Давай прямо: у меня едет крыша. И не то чтобы я с этим хорошо справлялась. Хотя, конечно, на фоне той девушки, которая то ли умирает, то ли всё же нет, у меня всё хорошо. Как говорится, всё познаётся в сравнении. И всё же, не хочешь объяснить мне, что за ментальные способности у меня такие? И как с ними справляться?
Эмилия прикинула, что именно безопасно будет рассказать прямо сейчас, и в который раз благословила заклинания против подслушивания.
— Видишь ли, — начала она, тщательнейшим образом подбирая слова, — с большой долей вероятности ты — потомок одного из путешественников между мирами, застрявшего в техногенном мире.
— То есть, кто-то из моих предков отсюда? — уточнила Кира. Удивлённой она, впрочем, не казалась: наверняка сама чувствовала сродство с основами шестого мира.
— Всё верно.
— И это был… не человек?
— Нет, совсем нет.
Ещё один кивок: очевидно, птенец и тут сложила два и два.
— Ты знаешь, кем был мой предок?
— Скажем так: догадываюсь, — да, Эмилия знала. — Похоже, твой предок был одной из вещих птиц.
Кира нервно хохотнула.
— Это как… вороны?
— Нет, с воронами-оборотнями довольно сложная отдельная история, которая сейчас не так важна. Тут скорее надо понимать, что вещие птицы, сирины и алконосты, это не то чтобы совсем птицы. Это скорее… магические существа сложного порядка.
— Сирины и алконосты? Это как… птицы с головой женщины?
— В промежуточной форме — да. Тебе подобные имеют несколько промежуточных форм, — если доживают до их проявления, конечно. — В полной трансформации вы, разумеется, птицы.
— И… я смогу превращаться в птицу? И… на самом деле летать? — впервые за разговор в глазах Киры появилось нечто, напоминающее искреннее воодушевление.
Ну да, первый и типичный вопрос любого условно крылатого полукровки.
Ответ “если доживёшь” был честен, но всё ещё не вполне уместен — нет смысла расшатывать и без того стоящую на краю психику.
— Возможно, — ответила Эмилия обтекаемо, — в случае с полукровками вроде тебя это сложно сказать наверняка.
— Ладно. Допустим. Но почему я слышу эти… вещи?
Довольно опасный вопрос, если вдуматься.
— На самом деле, их сейчас многие некоторым образом слышат. Такое порой случается, когда в воздухе становится слишком много эмоционального давления, когда горит небо. Для ментально чувствительных людей и провидцев такие моменты всегда сложны. А уж для тебя особенно…
— Почему особенно?