Когда падает небо 1
Шрифт:
Эмилия бросила на мужчину понимающий взгляд и горько усмехнулась. Лео почти помимо воли подумал, что пока ещё очень мало знает об ожидании… Хотя когда-то ему казалось, что он знает всё об этом.
Наивным был.
— Хватит умничать! — буркнул Маклан. — Хватит притворяться, что я тут идиот, а ты знаешь, о чём говоришь! Ничего ты не знаешь!
Старик вздохнул и быстро переглянулся со своей женой.
— Я не знаю точно, что чувствуешь ты, но мне тоже приходилось вот так вот ждать, — сказал он тихо. — И я ощущал беспомощность, и гнев, и страх. Но хуже всего было бессилие, конечно. Я не знал, жив ли он, вернётся ли он,
Лео отметил: все, кто не спал, теперь таращились на старика, прислушиваясь к его словам. И это, было, пожалуй, отличное решение проблемы.
— А кого вы ждали? — спросил Маклан. Голос его всё ещё звучал раздражённо, но, кажется, он не собирался никуда уходить прямо сейчас, да и звук прикрутил.
— Своего сына, — ответил старик с печалью, от которой у Лео сжалось сердце.
— И долго ждали?
— Десять лет.
Маклан открыл и закрыл рот, как рыба, вытащенная на берег, но сказать он ничего не успел: ото входа в тоннель зазвучали голоса.
Они казались какими угодно, но не спокойными: Лео различил стоны, сдавленные проклятия и ругательства.
Бетта подскочила сразу же, взвилась, как пружина, и Лео последовал за ней тут же, почти не думая. Эмилия, впрочем, тоже рванула туда. Позже, вспоминая этот момент, Лео понял, что они узнали голос господина Уилмо.
Изначально на охоту за припасами отправились четверо мужчин: двое братьев Дишоно, папаша Маклана и собственно господин Уилмо.
Вернулись они потрепанные, усталые, окровавленные, явно шокированные.
И — только трое.
“Дерьмо, — подумал Лео, — вот же дерьмо.”
Никаких других слов в голову просто не приходило.
— Где папа?! — выкрикнул Маклан. — Что случилось?!
Уилмо выглядел так, как будто предпочёл бы оказаться сейчас где угодно, но не здесь. Братья-купцы мрачно переглянулись, но явно собирались скинуть объяснения на чужие плечи.
Тишина вышла красноречивой, но, конечно, её оказалось недостаточно. То есть, все всё поняли, тут без вопросов. Но так уж вышло, что есть новости, которые люди не могут просто принять, прожевать и проглотить. Они будут переспрашивать и переспрашивать. Не то чтобы они не понимают — нет, все всё понимают, все знают, что правильно услышали и увидели. Но в глубине души всегда хочется ошибиться.
— Где мой муж?! — подключилась Шуя, матушка Маклана. — Не смейте молчать!
Уилмо тяжело сглотнул.
— Он… его нет.
— Что ты имеешь в виду?! — рявкнул Маклан. — Что значит — нет?!
Тут любому уже было бы понятно, что имеется в виду. Но едва ли у Лео было хоть какое-то право осуждать.
— Он умер, — господин Уилмо всё же это озвучил.
Упала тишина.
— Нет! — выкрикнула Шуя. — Нет, вы лжёте! Лжёте!
Истерика, вполне неизбежная в данном случае, набирала обороты.
Тяжело вздохнув, Эмилия повернулась к Уилмо.
— Что именно случилось? — уточнила она жёстко. — На вас напали?
— Нет, — Уилмо казался шокированным и отстранённым. — То есть да, но… В смысле, не драконоборцы. Мы нашли дом с наполовину обрушившейся стеной, где вроде бы никого не было, но… там был старик. Он спустил на нас хищных
— Нет! — выкрикнул Маклан. — Отец не мог умереть так! Вы лжёте!
— Это глупо, — сказала Бетта тихо. — И несправедливо.
Лео вслух не сказал ничего, но подумал, что “глупо и несправедливо” — типичное описание смерти в таких обстоятельствах. Потому что это только на страницах парадно-мармеладной истории люди умирают исключительно героически, показательно-жертвенно или в процессе трусливого побега (если это враги). Реальность, представленная редко кем читаемыми биографиями и архивными документами, зачастую выглядит далеко не так красиво. Когда начинается вечеринка с очередной вариацией на тему драконоборцев, куча народу мрёт почём зря — от болезней, голода, холода, инфекции, шальной пули, озверевших мстителей, обвалившейся стены, недолеченной царапины, отсутствия антибиотиков… Не то чтобы дедуля с хищными домашними духами был чем-то особенным.
19
Кире очень хотелось обратно. На поле боя.
Она и сама прекрасно понимала, насколько бредовым и неуместным было это желание, отдавала себе отчёт в его извращённости, но ничего не могла с этим поделать.
Люди постоянно хотят всяких глупостей. Люди постоянно хотят одного, подразумевая совсем другое.
Она вздохнула.
Ну да, человеческие желания сами по себе штука спорная, кто бы возразил. Но, честно, прямо сейчас она хотела бы обратно к милашке Морану. Да она и сбегать бы не стала, если бы знала, чем дело кончится! Выпускала бы себе на свободу воздушные маятники, как бешеных псов, и ждала бы, пока найдётся кто-то, достаточно героичный, могущественный и отбитый, чтобы прикончить уже её саму.
А может, они прикончили бы друг друга. Два героя удобрили поле брани, и фермеры могут снова спокойно высаживать зерно, не отвлекаясь на всякие глупости. Хэппи энд.
Она понимала, конечно, что это не серьёзно. Мысли были депрессивные и нерациональные. Возможно, в родном мире ей бы уже прописали кучу таблеток с вечёлыми побочками и психотерапевта. Но Кира всё же хотела быть честной с самой собой. И прямо сейчас вернуться назад казалось намного более привлекательной перспективой, чем бесконечные блуждания по канализационным тоннелям в компании людей с застывшими, погасшими глазами. Эпизодические истерики овдовевшей женщины, умирающая полуэльфийка, её вусмерть перепуганная малолетняя сестра, темнота, духота, вода по колено, в которой чего только не плавало… Так себе, в общем-то атмосфера.
Но хуже всего было отсутствие часов.
Кира догадывалась, что на самом деле прошло не так уж и много времени. Возможно, несколько часов. А может, и дней.
Вот тут крылась вторая проблема.
Время растягивалось, как конфета-тянучка, оно начинало казаться почти вечностью. Вот они идут-идут-идут. Вот — привал. Вот у неё снова один из этих провалов, когда она то ли осознаёт себя, то ли нет, и голоса такие громкие, и они кричат, шепчут, давят на плечи…
Если бы Киру попросили описать дорогу в какую-нибудь мрачную Бездну типа Дита, это всё выглядело бы примерно так.