Когда плачет скрипка. Часть 1
Шрифт:
– Восемьдесят четвертого.
– А я и он – восемьдесят седьмого. Он водила. Познакомились, когда однажды выручали колонну наших машин. Узнали, что земляки, обменялись адресами. Теперь вот вышиваем вместе… Тебя узнал по парашюту. Чувствуется школа «прапора» Моргуна. Помнишь стишок, который передавался от призыва к призыву: «Моргун и глазом не моргнет, как в дугу тебя согнет!»
– Конечно, помню! Может быть, благодаря ему я и выжил в той мясорубке.
Михаил посмотрел на запястье своей правой руки, где была маленькая татуировка
– Будем знакомы! Женя, – толстяк протянул руку с такой же татуировкой. – Василий, – он кивнул на нары.
– Михаил.
– Как ты сюда попал?
– Есть такая дрянь – прокурор города. Он в свое время сфабриковал дело. Слышал об убийстве скрипачки четыре года назад? – Женя согласно кивнул, и Михаил продолжил. – Посадил невиновного парня и прослыл героем. Теперь мешает раскрутить это дело. Самое смешное и подлое, что он мстит мне, беззащитной, как он считает, пешке. Я всего-навсего студент-практикант. Следствие ведет начальник отдела Манюня. Слышал?
Женя опять кивнул.
– Теперь понятно. Нас загребли в кафе. Пристали к нам два солдата ВВ, и я собрался было дать им в зубы. Вдруг врывается сразу целая ватага и с ними мент. Он когда-то уже брал меня за драку. Тогда я доказал, что прав. Сейчас, говорит, тебе не отвертеться. Если хотите уйти без протокола, то отделайте хорошенько мента, который проштрафился и сидит у нас.
– Как раз после этого вас бы и посадили. Он бы сказал, что это сугубо ваша инициатива.
– Вася слабонервный. Боится милиции. Не хочет испортить себе биографию, мечтает работать за границей. Ты его прости.
Вася уже похрапывал.
– Пора на боковую! – Женя откровенно зевал и потягивался. – Пиво расслабляет…
До утра ничего не произошло. Однако Михаил спал плохо. Он был перевозбужден. Воспоминания нахлынули чередой.
Глава 8
Ночь воспоминаний
Через несколько дней Михаилу предстояла поездка на могилы родителей, и ему все чаще вспоминался тот трагический май. Отец любил майские праздники, не упускал случая побывать в райцентре на демонстрации. Колхоз и школа обязаны были всегда направлять своих представителей в колонну демонстрантов. В тот год они отправились всей семьей.
Михаил и Мария ехали в автобусе со школьниками, родители – на бортовой машине в группе колхозников.
Михаил не помнил всех подробностей того дня – страшные впечатления следующих дней стерли все.
Они с сестрой вернулись раньше и ждали с нетерпением родителей, чтобы сесть за праздничный стол. Отец и мать почему-то долго не возвращались, и бабушка предложила им поесть, не дожидаясь общего обеда. Они отказались.
В окно громко постучала соседка, хотя на входной двери был электрический звонок.
Бабушка пошла открыть и вскоре вернулась
– Миша! Смотри за Марией, я сейчас…
В тот день она не вернулась. На ночь пришла соседка. Только со временем из многих рассказов у Михаила сложилась картина трагедии.
Водитель грузовика, который доставил демонстрантов и должен был везти их обратно, в ожидании пассажиров встретил знакомого и изрядно выпил. Когда шумная и тоже в большинстве навеселе компания заполнила лавки в кузове, отец еще не садился. Он пытался заставить водителя уступить ему баранку.
Тот уверял, что в отличной форме и наотрез отказался.
Пассажиры дружно поддержали водителя – они спешили к праздничному застолью. Егор сел у заднего борта, хотя Нина сохранила место рядом с собой, ближе к переднему борту.
Это произошло из-за Зойки, бойкой незамужней женщины, сверстницы отца. Ходил слух, что она осталась одинокой, потому что безнадежно была влюблена в Егора с юности. Со словами: "Я вас разлучу хотя бы на час!”, – она заняла место, предназначенное отцу.
Получилось так, что она разлучила их навсегда.
В пути их застал короткий майский дождик, который сделал грунтовую дорогу вдоль яра опасной для пьяного водителя. Грузовик забуксовал, и его стало сносить вниз на крутой склон балки. Пассажиры в страхе стали выпрыгивать за борт.
Лавку, на которой сидела Нина, свалили сзади ей на ноги. Она не могла выбраться. Спрыгнуть за борт для Егора – дело секунды, но он бросился на помощь жене, пробиваясь через обезумевшую толпу.
Когда с трудом высвободил Нину, они в кузове остались одни, а грузовик, уже неуправляемый (водитель выскочил одним из первых), катился вниз по склону и вскоре перевернулся.
Егора убило сразу.
Нину без сознания и еще троих с переломами и вывихами отвезли в районную больницу только через два часа – не могли найти трезвого водителя.
Через неделю Михаил с сестрой проведал мать. Накануне она пришла в себя. Спросила о муже. Ей сообщили о похоронах. Она закрыла глаза и молчала несколько часов, потом попросила привести детей.
Михаил запомнил смуглое лицо в бинтах, мокрых от слез в уголках глаз, и горячую худую ладонь.
Вечером она умерла.
Виновник аварии сбежал и не появлялся три дня, отсиживаясь у родственников по соседним хуторам, чтобы нельзя было выявить алкоголь. Получил пять лет.
После отсидки пришел с бутылкой водки просить прощения у бабки Натальи и Михаила. Бабушка едва не разбила эту бутылку у него на голове.
В тот май бабушка была, как потерянная, и запустила огород совсем. Кукурузу посадили только в конце мая. Вдобавок случился жаркий, без дождей июнь. В августе стало ясно, что кукурузы на зерно у них не будет.
Уже из каждого двора по вечерам слышен аромат вареной кукурузы, а у них только кое-где намечаются початки. Сестра Мария пристает к бабушке: «Хочу кукурузы!».