Когда под ногами бездна (upd. перевод)
Шрифт:
Хан вскочил и бросился за кинжалом. Я заставил себя сесть, лихорадочно шаря по мостовой. Надо достать оружие! Хан подобрал клинок и метнулся ко мне. Я рванул молнию и вывалил содержимое сумки на землю. Ему осталось сделать лишь пару шагов — но тут я нажал кнопку парализатора, и долго не отпускал ее. Раздался жуткий булькающий вопль; Хан как подкошенный свалился рядом. Он очнется лишь через несколько часов.
Училки блокировали боль, правда не полностью, скорей, они ее приглушали. Я пока не в состоянии двигаться, и сумею сделать что-нибудь толковое не раньше чем через несколько минут. На моих глазах кожа Хана приобрела синеватый оттенок, он задыхался, разевая рот, словно выброшенная
18
Я разыскал заветную коробочку и проглотил семь или восемь «солнышек». В чисто познавательных целях. После драки ныла каждая клеточка тела, но дело не только и не столько в желании немного забыться. Я хотел знать, как подействуют наркотики во время работы училок. И томясь в ожидании Оккинга, опытным путем познал горькую истину: приставка, очищающая организм от алкоголя, выбивает также и пилюльки. На кой черт она тогда нужна? Я выдернул зловредную ханжу и сожрал еще горсть таблеток.
Примчавшийся Оккинг был на седьмом небе от радости. Он просто ликовал — другого слова не подберешь. Первый раз в жизни я видел его таким счастливым и довольным. Лейтенант выказал небывалую вежливость и предупредительность, трогательную заботу о моем самочувствии. Он настолько хорошо себя вел, что я решил: вместе с легавыми приехали ребята из программы городских новостей и снимают нас, но, как ни странно, ошибся.
— Что ж, с меня причитается, Одран.
По-моему, он должен мне гораздо больше.
— Я сделал за тебя всю паршивую работу, Оккинг.
Он не отреагировал даже на такой укол.
— Возможно, возможно… Теперь я, по крайней мере, высплюсь хорошенько. Мне ведь даже кусок в горло не лез из-за постоянных мыслей о Селиме, Сейполте и остальных.
Убийца очнулся: однако, потеряв модик, он сразу же начал вопить. Я вспомнил, через какие мучения прошел, когда вытащил училки, хотя носил их лишь пару дней. Кто знает, сколько времени Хан — или как там его настоящее имя? — скрывался, пряча свое истинное «я» сначала под одной электронной маской, потом под другой… Что, если лишившись искусственной личности, руководившей его поступками, он полностью осознал дикость совершенных им преступлений и оказался не в силах перенести такой удар? Он лежал на мостовой, скованный по рукам и ногам, извиваясь и посылая страшные проклятия на наши головы. Оккинг молча наблюдал за ним несколько секунд.
— Унесите его отсюда, — велел он наконец двум полицейским в форме.
Они не очень-то церемонились, выполняя приказ, но я не испытывал никакого сочувствия.
— Что теперь? — спросил я Оккинга. Тот сразу посерьезнел:
— Думаю, пора мне уйти в отставку.
— Когда пронюхают, что ты получал деньги от европейской державы, ты станешь не очень-то популярной личностью в городе. Ты запятнал репутацию.
Он кивнул:
— Уже узнали, мой друг, по крайней мере те, чье мнение имеет здесь силу. Мне предоставили выбор: либо поискать работу в другом месте, либо провести остаток жизни в одной из ваших типичных крысиных нор, которые почему-то называются тюрьмами. Не понимаю, как в наше время держат людей в таких адских дырах, просто средневековье какое-то!
— Ты сам немало сделал для того, чтобы поддерживать прирост населения в тамошних камерах. Их обитатели ждут тебя с бо-ольшим нетерпением…
Он вздрогнул:
— Как
— Многие ли осмелятся, положа руку на сердце, сказать подобное о себе? Да, ты редкий человек, Оккинг. — Он действительно принадлежал к уникальной породе людей, которые способны уйти от ответственности да еще и обратить любые обстоятельства в свою пользу. Он обязательно где-нибудь устроится.
— Тебе нравится видеть меня в беде, правда, Одран?
Если честно, мне действительно было приятно. Но отвечать не хотелось; я молча отвернулся и стал запихивать в сумку разбросанные по мостовой вещи. Горький урок не прошел даром: я засунул парализатор под галабийю.
Насколько я понял, с формальностями покончено и я волен идти куда захочу.
— Ты дождешься, пока поймают убийцу Никки? Хоть на такое ты способен? — спросил я.
Он искренне удивился:
— Никки? Ты о чем, Марид? Мы схватили злодея. Ты просто спятил со своими навязчивыми идеями. Никаких доказательств того, что существует второй, у тебя нет. Успокойся и не морочь людям голову, иначе очень скоро убедишься в том, что герои зачастую превращаются в бывших героев. Ты начинаешь надоедать.
Вот слова настоящего легавого! Я поймал Хана и передал Оккингу; теперь проклятый сукин сын объявит, что парень, арестованный полицией, пришил всех, от Богатырева до Сейполта. Ну, в том, что эти два — работа Хана, сомнений нет, однако я убежден, что Никки, Абдулла и Тами стали жертвами другого, неизвестного нам субъекта. Доказательства? Ни одной серьезной улики, но иначе произошедшее попросту не складывается в единую картину. Международная интрига: одни пытаются похитить преобразившегося принца и вернуть на родину к отцу, другие стремятся убрать его, чтобы предотвратить скандал при дворе. Если допустить, что Хан убивал агентов обеих сторон, то объяснить его действия можно лишь тем, что парень психопат, которому просто нравилось играть в ангела-мстителя, и искать логику в его поступках бессмысленно. Чушь! Он был профессионалом, наемным убийцей, который уничтожал намеченные объекты, чтобы защитить интересы хозяев и обеспечить собственную безопасность, убрав свидетелей. Человек, искромсавший Сейполта, — не сумасшедший, он только носил модик маньяка.
Бонд-Хан не имеет никакого отношения к смерти Никки.
Даже если лейтенант решил, что удобнее думать иначе, по нашему кварталу бродит второй убийца.
Спустя восемь-десять минут после разговора с Оккингом, зазвонил мой телефон. Шиит. Он обещал сообщить мне о решении Папы насчет нашей беседы.
— У меня есть еще кое-какие новости, Хассан, — объявил я.
— Фридландер-Бей примет тебя незамедлительно. Он вышлет машину минут через пятнадцать. Надеюсь, ты дома?
— Нет, но я подожду у входа. Я встречался с довольно интересными людьми, однако мы уже разошлись по домам.
— Очень хорошо, мой племянник. Ты заслужил развлечение в компании добрых друзей.
Я уставился в затянутое облаками небо, вспоминая недавнюю смертельную схватку с Ханом; в принципе, слова Шиита должны меня развеселить, но смеяться не хотелось.
— Отдыхать мне не пришлось, Хассан — Я рассказал, что произошло, вплоть до того, как брыкающегося убийцу унесли легавые.
Хассан от удивления лепетал что-то неразборчивое. — Одран, — объявил он, наконец взяв себя в руки, — Аллаху приятно, что ты, Его верный слуга, жив, маньяк схвачен, и мудрость Фридландер-Бея восторжествовала.