Когда под ногами хрустит империя

Ковальчук Вера

– Да, слышу.

– Хорошо. Скажите, пожалуйста, что у вас с ногой?

– Сломана.

– Болит ли голова?

– Да. Немного болит.

– Отлично… Я закончил. – Он обернулся на кого-то, стоящего за спиной. – Думаю, уже можно пробовать. – И, поднявшись, отступил в сторону.

Глаза Киры постепенно привыкали к свету, и потому она начинала постепенно видеть того, кто теперь оказался перед ней. К тому же, он упростил её задачу, потому что сделал пару шагов навстречу и присел на табурет. Он показался ей высоким, неплохо сложенным, похоже, довольно подвижным, хоть и не таким уж молодым. Средних лет, пожалуй. У него

было жёсткое, однако не жестокое лицо, уверенно стиснутые губы (это не обещало ничего хорошего) и чуть сощуренные глаза. Вряд ли близорукий, ведь смотрит почти в упор. Взглянул он твёрдо и сильно. Офицер, видимо. Даже командир. Это заметно по тому, как держится, как смотрит.

– Ваше имя и звание.

– Кира Лауш. Лейтенант технической службы. – Она пустила пробный шар и внимательно следила за реакцией.

– Подразделение?

– Батальон технического обслуживания шестой областной общевойсковой дивизии.

– Каков численный состав дивизии?

Она сморгнула.

– Одиннадцать тысяч шестьсот двадцать шесть человек.

– Какова численность подчинённого лично вам подразделения?

– Шестьдесят человек.

– И это батальон?

– Я не сказала, что командую батальоном. Я лейтенант и отвечаю за роту. Рота – шестьдесят человек.

– И? – Он отвернулся. – Как определишь?

– Трудно сказать, – ответил тот, который только что занимался Кирой. – Скорее всего да.

– Хорошо, вы свободны… Ладно, лейтенант, назовите мне боевую задачу своей дивизии.

– Не могу знать, – помедлив, ответила Кира. У неё всё не получалось понять его реакцию. Принял ли он всё то, что она сказала, или продолжает проверять?

– Сообщите то, что вам известно. Какую боевую задачу вы здесь выполняли?

– Никакой.

Он был беспримерно терпелив.

– Будьте любезны сообщить, что вы тогда здесь делали? Какого рода задачи перед вами были поставлены вашим командованием?

– Учебные, – нехотя ответила она. И подумала себе в оправдание, что если собирается напропалую врать, то надо делать это убедительно. А значит, толика правды послужит хорошим фундаментом. Она не беспокоилась, выдаст ли себя, потому что знала наверняка: выдаст обязательно рано или поздно. Но пока следовало действовать так, как уже начала. Нужно было выиграть хоть сколько-то времени для своих. А это серьёзно. Чтоб решиться на такое, нужно было всей собой прочувствовать и понять, что тебя по сути уже нет на свете. И успокоиться насчёт своего будущего. Его нет – и точка. – Учебно-боевые.

– В чём их суть?

– Не могу знать. Информация была засекречена.

– Что предстояло делать конкретно вашему подразделению?

Кира ответила не сразу, но он терпеливо ждал.

– Мы должны были проводить испытания нового типа боевых технических устройств.

– Поподробнее, пожалуйста.

– Ничего не могу сказать.

Он шагнул к ней ближе и нагнулся. У него оказалось удивительно правильное лицо. И выразительное – несмотря на то, что сейчас оно было таким застывшим. И глаза только на первый взгляд могли показаться пустыми. В них чувствовалась напряжённая внутренняя жизнь. Значит, прикидывает, оценивает и раскладывает сведения по полочкам.

– Полагаю, эта информация должна быть доступна с имеющихся в вашем подземелье контрольных устройств. Вы имеете доступ к какому-нибудь из них?

– Я… – Она растерялась и поняла, что вот сейчас врать уже

бесполезно. Надо было сразу. – Очень ограниченно… Нет, у меня нет допуска к секретной информации.

– Однако что-то вы можете. Например, дать нам подход к базе данных. Дальше мы справимся сами. Или попытаемся.

– Этого я сделать не могу.

– Если вы согласитесь сотрудничать, я гарантирую вам жизнь.

– Я не могу вам помочь, – нехотя ответила Кира. Лгать этому человеку действительно трудновато. Видимо, хороший офицер, и дознаватель из него получился бы отличный. Сразу умело даёт понять, что ложь ощутит в два счёта, а это совершенно выбивает почву из-под ног.

– Обдумайте. Если у вас всё равно нет допуска, ничего сколько-нибудь значимого вы нам не выдадите. Какой тогда смысл отказываться от сотрудничества? Либо мы своими силами вытащим всё, что нам нужно, из базы данных, либо провалимся, пытаясь это сделать. Вот и всё. – Отвечать она не стала, лишь опустила голову. И офицер, разогнувшись, отступил. – Что ж, давайте, – коротко приказал он ещё одному военному. – Меня в первую очередь интересует доступ к контрольной технике, а затем ответ на вопрос, почему именно женщине доверили здесь остаться.

– На это я могу ответить сразу, – сказала Кира, и офицер немедленно вернулся, присел на табурет перед ней, касаясь своими коленями её коленей.

– Я слушаю. Почему оставили вас?

– Потому что у меня сломана нога. Остальные были на своих двоих.

– Поэтому даже не пытались вынести вас?

– Кто-то должен был остаться и взорвать капонир. Увы, взрывное устройство не сработало, а ваши пришли слишком быстро. Ничего не успела придумать.

– В отряде не нашлось никого из мужчин, готовых заменить собой женщину?

– Я командир, – отрывисто заговорила Кира. Уязвлена она не была и удивлена – тоже. Привыкла. – А на войне нет женщин или мужчин. Есть солдаты, офицеры и мирное население.

Пауза получилась ещё более длинной, чем предыдущая.

– Верно. Прошу вас уступить и согласиться на сотрудничество.

– Не могу.

Он слегка отвернулся и, кажется, кивнул. Видимо, не ей. Заслонив собой уходящего, перед Кирой сел ещё один человек, тоже офицер, но званием помладше. Он заговорил уверенно и напористо, но она почти его не слушала, понимая, что вступать в спор с этим человеком – дело совершенно лишнее. Он может быть мастером своего дела, он наверняка способен раскрутить на откровенность буквально любого пленного, но трудно разговорить того, кто молчит.

Пропуская мимо ушей добрых две трети того, что он говорил, Кира всё-таки уловила, что с ней этот человек вполне вежлив. Чувствовалось, что он привык иметь дело с мужчинами, а с женщиной в роли объекта допроса ему нелегко, даже не по себе. Это портило человеку всю игру. Он вполне искренне уговаривал её пожалеть себя и не упорствовать, потому что сам боялся следующего этапа. И тут из него вырвалась, видимо, тоже откровенная, полная смятения, мысль:

– Послушайте, сударыня, женщине вовсе не место на войне, вы же понимаете. Женщина должна рожать и кормить, и те, кто принуждает её убивать и по сути уничтожать себя самое, виновны. Они нарушают законы природы и совершают преступление против вас. Вы вряд ли можете с этим спорить. – В этот момент Кира подняла взгляд и посмотрела на него в упор. Пару секунд молча слушала его сентенции, а потом наклонила голову и слегка улыбнулась.