Когда пробьет восемь склянок (пер.Исхаков В.Э. редакция 2024 г.)
Шрифт:
— Передадим полиции.
— Полиция? Я думал, у вас были какие-то сомнения насчет полиции.
— Сомнения, это мягко сказано. Вот и посмотрим, как они прореагируют.
— А наш приятель снаружи?
— Который?
— Ну, это тип… в… э… сообщник.
— Я бросил его за борт. — Ковер опять пострадал, поскольку дядюшка Артур пролил на него виски.
— Что? — спросил он.
— Не беспокойтесь. — Я указал пальцем вниз. — Глубина тридцать метров и почти пятнадцать килограмм металла привязано к ногам.
— На… на дне моря?
— А вы думали, я устрою ему похороны за
— Убил? Убил? — Он был растерян. — Почему, Калверт?
— Здесь не спрашивают почему. Здесь не требуют оправданий. Или я его, или он меня, а потом и вас. Вам нужно основание для убийства человека, который сам убивал по меньшей мере трижды, а может быть, и больше? Даже если именно этот тип прежде не убивал, то сюда он пришел именно за этим. Я убил его не раздумывая, без жалости, как раздавил бы тарантула.
— Да, вы правы, вы правы. — Он вздохнул. — Должен признать, впечатление от ваших отчетов несколько иное, чем от непосредственного участия. Но я должен также признать, что в случаях, вроде этого, полезно иметь вас где-нибудь поблизости. Ну что ж, давайте доставим этого типа в участок.
— Я бы предпочел сначала побывать на "Шангри-Ла", сэр. Чтобы поискать Ханслетта.
— Понимаю. Чтобы найти Ханслетта. Вам не приходит в голову, Калверт, что если они — враги, как вы полагаете, то вам не позволят искать Ханслетта?
— Да, сэр. В мои намерения не входит появляться на "Шангри-Ла" с пистолетами в обеих руках и обыскивать яхту. Мне не дали бы пройти и пяти шагов. Я только собираюсь спросить, не видел ли его кто-нибудь. Думаю, полезно понаблюдать за их реакцией, когда покойник явится к ним на борт, особенно, если покойник является с яхты, на которую они только что послали пару убийц. А представляете, как интересно будет понаблюдать за ними некоторое время спустя, когда они так и не дождутся возвращения убийц?
— Если предположить, что они бандиты, то, конечно.
— Я узнаю это до того, как мы скажем "до свидания".
Я отрезал от катушки в рулевой рубке еще кусок кабеля и отвел своего пленника в кормовую каюту. Я приказал ему сесть на палубу спиной к стоящему посереди помещения пиллерсу [4] . Примотал к нему проводом тело пленника, так, чтобы встать он не мог. Концы кабеля я привязал к трубе в углу комнаты, дотянуться до узла он не мог, хотя руки у него остались свободными. Он мог шевелиться, мог пользоваться полотенцем и ковшом с холодной водой, которые я ему оставил. Но он не мог дотянуться до стекла или какого-нибудь другого острого предмета, чтобы освободиться или покончить с собой. Хотя, по правде говоря, последнее меня сильно не беспокоило. Я запустил двигатель, выбрал якорь, включил навигационные огни и "Файркрест" направился к "Шангри-Ла". И тут я вдруг почувствовал, что не чувствую больше усталости.
4
Пиллерс — несущий элемент судового набора. Представляет собой одиночную вертикальную опорную стойку, которая служит опорой для корабельной палубы, принимая на себя её
Глава шестая. СРЕДА: 20.40—22.40.
Примерно в двухстах метрах от "Шангри-Ла" я заглушил мотор и отдал якорь. Он с лязгом ушел в глубину. Я погасил навигационные огни и свет в рулевой рубке, спустился в салон и закрыл за собой дверь.
— Долго мы будем сидеть? — спросил дядюшка Артур.
— Недолго. Лучше бы вам надеть непромокаемый плащ, сэр. После следующего дождевого заряда мы пойдем.
— Как вы думаете, они наблюдали за нами в ночной бинокль, пока мы пересекали бухту?
— Что за вопрос? Они и сейчас не сводят с нас глаз. Они очень беспокоятся, беспокоятся потому, что все идет не так, что-то случилось с их приятелями, которых послали взять у нас интервью. Конечно, если они — бандиты.
— Они начнут их искать.
— Не сразу. Не раньше чем через час или два. Они будут ждать их возвращения. Подумают, что те слишком долго добирались до "Файркреста", и мы снялись с якоря до их появления. Или что-то случилось с резиновой лодкой. — Я услышал, как дождь с силой забарабанил по крыше салона. — Пора отправляться.
Мы поднялись на палубу, прошли на корму, тихо спустили шлюпку на воду и слезли в нее. Я оттолкнулся. Ветер и прилив тут же понесли нас вперед, в гавань. Сквозь струи дождя мы с трудом различали "Шангри-Ла", раскачивающуюся на волнах, в то время как нас несло метрах в ста мимо ее левого борта. Где-то посредине между "Шангри-Ла" и берегом я запустил мотор и повернул назад.
По правому борту "Шангри-Ла" был отшвартован за конец выставленной за борт шлюпбалки большой катер, его корма была в каких-нибудь пяти метрах от освещенного трапа. Я подошел с правого борта, против ветра, и причалил к трапу. Матрос в непромокаемом плаще и французской бескозырке с помпоном сбежал по трапу и принял носовой конец.
— А-а… Добрый вечер, приятель, — сказал дядюшка Артур. Он не пытался изображать что-то: именно в таком тоне он обычно и разговаривает с людьми. — Сэр Энтони на борту?
— Да, сэр.
— Надеюсь, я могу встретиться с ним ненадолго?
— Если вы подождете… э-э… — Он осекся, уставившись на сэра Артура. — О-о, это вы, адмирал!
— Адмирал Эрнфорд Джейсон. А вы тот самый парень, что отвозил меня в отель "Колумбия" после обеда?
— Да, сэр. Я провожу вас в салон, сэр.
— Моя лодка подождет меня здесь некоторое время. — Тем самым адмирал давал понять, что я всего лишь его матрос.
— Никаких проблем, сэр.
Адмирал вскарабкался по трапу и прошел на корму. Десять секунд я потратил на осмотр съемных стоек леерного ограждения нижней площадки трапа. На одной из стоек был закреплен фонарь. Я решил, что эту стойку можно выдернуть без особого труда, и последовал за адмиралом и его сопровождающим на корму. Я прошел коридором, ведущим в салон, и спрятался за вентиляционной трубой. Почти тут же матрос вернулся обратно. Секунд двадцать он будет размышлять, куда я делся, но меня мало занимало, чем он будет занят в эти двадцать секунд. Подкравшись к приоткрытой двери салона, я услышал голос дядюшки Артура: