Шрифт:
1
Снег облепил мраморный крест, закрыв имя и даты. Я борюсь с ним последние полчаса, но ничего не выходит. Он явно намерен стереть все, что осталось от Алины. Даже имя. Я еще раз провожу варежкой по гладкой поверхности, и даже под толстыми шерстяными нитями пальцы утопают в гравировке. 14 февраля 2016 г.
Закрываю глаза, вдыхая морозный воздух. Не хочу думать об этом дне, и мысли уносят дальше, когда нам было по десять. Вижу комнату Алины, будто сидела там
– Вика, какая у тебя самая большая мечта? – Алина воодушевленно бегала глазами по потолку.
– Даже не знаю. Мне нравится печь торты с мамой. Может, буду их украшать. А ты? – я стащила желтый карандаш, пока подруга витала в облаках, и принялась быстро раскрашивать рисунок.
– А я буду врачом, который зубы лечит.
– Фу, почему ты хочешь ковыряться у кого-то во рту?
– Глупенькая, я людям буду помогать. Вот заболит у тебя зуб, и что ты без меня делать будешь?
– Ну не знаю, могла бы помогать животным. В рот-то зачем лезть? – я начала быстрее водить карандашом по бумаге, чтобы избавиться от изображения гнилых зубов, которое так и застыло перед глазами.
– Я чувствую, что это мое призвание. А еще папа говорит, что там платят много. Заработаю кучу денег и буду путешествовать.
– Это уже звучит лучше.
– Что ты там рисуешь? Все карандаши забрала! – возмутилась Алина, когда взгляд, наконец, спустился с потолка.
– Это мы с тобой, когда вырастим. Мы будем высокими и красивыми. Вот это ты, – я перевернула лист и показала на нарисованную куклу с зелеными глазами. – А это я.
– Дорисуй мне волосы. Почему они такие короткие?
– Ты, когда вырастешь, захочешь их подстричь!
– Нет, у меня будут длинные волосы, как сейчас.
Я только вздохнула и принялась за прическу, но Алина не отставала.
– И грудь большую хочу.
– Она тебе точно не нужна.
– Это еще почему?
– Будешь ковыряться во рту у какой-нибудь бабки, и своей грудью закроешь ей половину лица.
Алина скривилась и даже собиралась обидеться, но потом представила эту картину и громко рассмеялась. Я подхватила. Так мы и хохотали весь вечер.
Порыв ветра оборвал воспоминания. Из теплой, солнечной комнаты я снова очутилась на холодном кладбище в полном одиночестве. Смотрю на жуткий крест, образ которого приходил ко мне во снах каждую ночь. Сегодня очередная годовщина. Прошло уже семь лет.
Вдруг бросило в дрожь. То ли от воспоминаний, то ли от холода – непонятно. Метель усилилась, и снег снова заслонил собой имя. Я громко вздохнула и натянула повыше синий шарф. Ну и к черту этот снег, я устала с ним бороться. Как бы он ни старался, из моей памяти имя не сотрет.
– Замерзла?
Низкий, хриплый голос над ухом заставил вздрогнуть.
– Немного, только пальцы на ногах. Какими судьбами?
– Тебя искал. Знал, что тут будешь.
Антон смахнул с темной макушки горстку снега и поравнялся со мной. Высокий, широкоплечий, сильный. Только благодаря ему я выбралась из дурдома, который начался с тех пор, как установили этот крест.
Мы с самого детства жили в одном подъезде, гуляли в общей компании, дразнили друг друга, но после случившегося он будто почувствовал за меня ответственность. Не знаю, как еще объяснить то, что в пятнадцать лет он решил таскаться с неуравновешенной девочкой двумя годами младше его самого. Так мы и стали лучшими друзьями.
– И даже на озеро не заезжал?
– Нет, сегодня тебе одного озера было бы мало. Давно приехала?
– Автобус был в одиннадцать. А сейчас сколько? – я потопталась на месте, пытаясь прикинуть, сколько простояла на морозе.
– Уже час дня. Удивительно, как у тебя еще остальные части тела не отмерзли, – он улыбнулся и щелкнул меня по носу, а я в ответ лишь глубже зарылась в недра шарфа.
– Время здесь летит незаметно. Воспоминания, мысли разные. Сам знаешь.
– Знаю, потому и приехал. Пойдем отсюда.
– Опять ты за свое, – я невольно сделала шаг в сторону. Ненавижу, когда меня отрывают от Алины.
– Да ладно тебе! – Антон приобнял меня на плечи и внимательно посмотрел серо-голубыми глазами, которые всегда напоминали замерзшее озеро. – Ты – хорошая подруга. Тащилась в такую погоду на общественном транспорте за город, чтобы навестить ее. Проторчала на морозе два часа. Вик, ты выполнила долг. Теперь позволь забрать тебя в теплое место и угостить кофе с булочками.
Булочки. От мысли о выпечке живот предательски заскулил.
– Я не заслужила такой обед.
– Вика, – он тяжело вздохнул, развернул к себе и сжал меня в объятиях.
В нос ударил запах одеколона, и я невольно прикрыла глаза. Этот древесный аромат с оттенком цитрусовых всегда ассоциировался у меня с безопасностью и покоем, а они – с Антоном.
– Ненавижу этот день, – проскулила я в его куртку, чувствуя, что воздух заканчивается.
– Знаю, – он крепче прижал меня к себе и покачал из стороны в сторону как дитя.
– Ты меня сейчас задушишь!
– Нет уж, ты слишком изворотливая для этого. Ну что, пойдем? – он выпустил меня из объятий и потащил прочь с кладбища.
Город уже утонул в белой перине, а снег и не думал останавливаться. Мы с Антоном забрались в нашу любимую кофейню голодные и промерзшие. Стойка ломилась такими же озябшими людьми. Повсюду растянулись розовые гирлянды, сердечки и другая романтическая атрибутика. Точно. День всех влюбленных.
– Вон, наш столик освободился. Беги занимать. Что тебе взять?
– На свое усмотрение.