Когда сбывается несбывшееся… (сборник)

Стрельникова Александра

Мужчина направляется в подсобное помещение. Вскоре гаснет весь свет. Из подсобки слышна ругань.

Охранник выходит из подсобки. Останавливается у запертых входных дверей. Громко кричит, сотрясая голосом все двухэтажное пространство плавучего домика.

— От меня не спрячешься. А выход для тебя здесь только один — через палубу…

Уходит наверх.

Уже начинает светлеть небо над рекой, из черного становясь серым.

На палубе лежит бездыханный московский татаромонгол.

Толик, проходя мимо,

пинает Тимура ногой, садится на скамью, закуривает.

— Получается, что я распоряжение шефа даже досрочно выполнил. Ничего. Ринатик будет доволен, — сплевывая окурок в реку, зловеще усмехнулся он.

Затем подходит к Тимуру. Тянет его за ноги поближе к краю палубы. Наклоняется над ним, чтобы приподнять и бросить в реку.

— А ведь я предупреждал: что не так начинается…

— …то и не так заканчивается, — московский татаромонгол собрал все свои силы в кулак, в котором зажата острая и длинная металлическая шпилька от сломанной Алениной босоножки.

Тимур глубоко вгоняет этот длинный «гвоздь» в шею Толику.

Тот вскакивает от боли и неожиданности, и, зажав одной рукой рану, из которой сочится кровь, бьет Тимура ногами по голове. Затем с трудом перекидывает его через палубу в Москву-реку.

Сквозь небольшие окна дебаркадера внутрь проникает тусклый свет, делая чуть заметными очертания предметов.

Катя уже пересмотрела все кадки с растениями, пытаясь найти среди них емкость поменьше. Но безуспешно. Все они очень тяжелые. Ей их не поднять, чтобы разбить окно.

В одной из них она неожиданно натыкается на крошечный пластмассовый трезубец, которым обычно разрыхляют землю в цветах. И быстро начинает выгребать землю в одной из кадок.

Освободив емкость до половины, она начинает катить кадку с пальмой к ближайшему от входной двери окну, обламывая на пути ветви экзотического растения, все время озираясь на главную лестницу.

Прежде, чем поднять кадку, девушка попыталась выдернуть растение с корнем, но ей это не удалось. Приподняв трясущимися от напряжения руками наполовину наполненную землей емкость на неудобный маленький подоконник, Катя навалилась на нее всем своим хрупким телом, стараясь выдавить стекло.

Первое стекло дало сначала трещину, потом разбилось от повторных попыток. Наконец, выдавлено и второе стекло, вместе с ним наружу вывались и кадка с потрепанной пальмой.

Катя подтягивается и вылезает в окошко, оказываясь, наконец, снаружи платформы, на которой стоит плавучий домик.

От берега Катю отделяет полоска воды, в которую она не сразу решается прыгнуть.

Но голос, который она слышит позади себя, сквозь разбитое окно, заставляет ее это сделать.

— Тварь, ты куда…

Двери плавучего домика распахиваются. И на пороге появляется Толик, представляющий собой жуткое зрелище. Его шея обмотана окровавленными кухонными

полотенцами. Его распирает агрессивность раненного зверя. Правой рукой он держится за шею, левой — пытается кинуть трап. Но сделать это одной, к тому же левой рукой, он не в состоянии. В азарте преследования он с усилием хватается за деревянный перекидной мостик двумя руками. Из его шеи хлещет кровь.

Трап, развернувшись не до конца и не достигнув берега, краем задевает за плечо барахтающуюся в воде Катю.

Она дернулась в сторону от удара, вдруг ощутив под ногами речное дно, стоя по грудь в воде.

Рванувшись вперед, рассекая воду руками, Катя, наконец, ступает на первую ступеньку, и, ощутив такую желанную твердь под ногами, кидается вверх по лестнице, выбегая на пустынную в это время набережную.

Она бежит по асфальту босиком, не оборачиваясь, обволакиваемая утренней туманной дымкой, которая плывет от реки. Бежит, оставляя позади себя страшный дом на воде, при входе в который лежит, запутавшись в окровавленных полотенцах, страшный человек…

Впереди — начинают вырисовываться очертания Крымского моста.

Очень раннее утро. Сейчас где-то около четырех часов утра. Набережная в это время пустынна. Город спит.

Бежать больше нет сил. Катя сбавляет темп. Просто бредет, оказываясь перед лестницей, ведущей на Крымский мост. Начинает медленно подниматься. Пройдя половину моста, останавливается. Ей это место знакомо. Она была здесь с Куронэко солнечным днем. И сейчас в ее памяти эхом отдаются слова: «Это известный мост самоубийц…убийц…убийц…»

Катя смотрит вниз на Москву-реку. Легкий, прозрачный как дымка, туман клубится над ней. Сквозь него она видит … плывущую по воде девушку с распущенными волосами в розовой футболке. И на некотором расстоянии от нее проступает ярким оранжевым пятном фигура мужчины.

Оторопев, онемев от увиденной картины, смотрит она на медленно удаляющиеся разноцветные пятна, потеряв ощущение времени.

К реалиям жизни ее возвращают голоса. Она вздрагивает.

По мосту идет подгулявшая компания из трех молодых людей. Они горланят песни, дурачатся.

Катя мгновенно срывается с места. Она снова бежит, преодолевая оставшуюся часть Крымского моста. Бежит, не слыша, что ей кричат вслед.

Петляя переулками в районе Садового кольца, Катерина все дальше удаляется от набережной Москвы-реки. Она проходит мимо бездействующих в это раннее время красивых офисов и заглядывает в спящие окна жилых домов, закрытых от случайных прохожих металлическими дверьми с домофоновыми запорами.

Свернув на небольшую и безлюдную улочку, Катя вдруг оказалась перед старой церковью, купола которой находились в строительных лесах. Она поднялась по разбитым ступеням храма. Первые двери были открыты. Войдя в них, она прошла ко вторым дверям.