Когда сядет солнце
Шрифт:
Усилием возвращаю свое внимание к говорящему.
Следом мелькает воспоминание о бедном мальчике, которому так и не смогла помочь. И загадочном мужчине, сумевшем вытащить меня из штольни.
С трудом разлепляю глаза.
И испытываю настоящее изумление.
Над прозрачной капсулой, где я прохлаждаюсь, склонился странный субъект.
Я бы некрасиво возмутилась, но, похоже, тут отличные препараты. Не могу пошевелиться и сдвинуть тело ни на сантиметр. Как и открыть рот.
Первое, на что обращаю внимание – странные, нечеловеческие глаза. Необычная ярко-зеленая с желтыми
Веду глазами по сторонам и пытаюсь найти второго собеседника, чтобы посмотреть, как выглядит тот самый Шан. Так же, как бредовый доктор?
– Мы остались одни. И ты в порядке, – добродушно дает знать он, проследив за моим взглядом. – Почти, – уточняет следом.
Одна моя бровь от недоверия вздергивается вверх, я хрипло, неровно смеюсь. Похоже, оцепенение покидает тело. Хорошо. Неприятно лежать отмороженной. Части тела отходят от иммобилизации не симметрично, но меня не волнует сей факт.
“Почти” – важное уточнение. Вздыхаю и устало прикрываю глаза в надежде, что галлюцинация не будет сильно навязчивой. Но нет!
– Постепенно подвижность полностью вернется, примерно в течение часа. Пришлось обездвижить тебя, для твоей же безопасности и лучшего восстановления, – продолжает доктор-фрик.
Вслушиваюсь в плавную речь и пытаюсь вспомнить голос другого мужчины, вытащившего меня из-под земли. Нет – не он.
В следующий миг, снова открыв глаза, чуть не ору. Глядя, как доктор пружинисто скользит от капсулы на мускулистом сине-зеленом хвосте. Писк приборов зашкаливает, отражая бешеный стук моего бедного сердца.
Тебе конец, Рай.
Мозг ту-ту. Навсегда отъехал в отпуск.
Какая ирония! Спятивший нейрохирург.
А если это не бред? И голова в порядке. Вспоминаю исследования Фрэнсис Дрейка. Не совсем ясные находки. И те самые слова Джонатана перед смертью.
И тут же куча вопросов возникает в голове.
Где я нахожусь? Смогу ли вернуться домой? Останусь ли жива после этого? Для чего меня спасли?
– Мое имя Зейрашш Рам, я твой целитель, – вернувшись к капсуле, тип шипяще представляется, внимательно наблюдая за мной.
Какая внешность, такое и имя.
– А ты неплохо держишься, – замечает нелюдь, отслеживая приборы и вносит данные в тонкий гибкий планшет.
Ну да, конечно. Я же в капсуле, убежать не могу.
– Док, – запинаюсь я, – Морайя. Мое имя Морайя, – подсказываю ему.
– Ты была сильно истощена, Морайя. При этом длительное время подвергалась усиленному излучению солнца. Руке потребуется больше времени на восстановление и терапия. С остальным мы справились. Несколько дней и ты будешь как новая, – невозмутимо продолжает Зейрашш.
Как новая! Мне и старой было хорошо!
– Знаешь, Зейрашш, моя старая шкура
На мои слова хвостатый док хищно усмехается, обнажив клыки, явно крупнее человеческих. – А ты забавная, маленькая землянка.
– Где я? – пытаюсь выяснить хотя бы приблизительно. Целитель все это время пристально изучает меня. Как и я его.
– Сейчас ты в звездолете. А в целом у вас на Земле наш мир видится, как Кольца Змеи в Созвездии Кита, – скудно делится Зейрашш.
Это все? Ладно, узнаю остальное позже.
Выходит, мы с Джонатаном и Ирвином двигались в правильную сторону в своих изысканиях.
– Морайя, твой разум в порядке. Пройдет время, и ты ко всему адаптируешься, – озвучивает целитель, словно читая мысли. – У нас живет довольно много землян, попавших к нам при разных обстоятельствах. Но, чтобы ты понимала, никому из вас не позволено вернуться. Остальное потом. Ты еще слишком слаба. Пришло время вновь погрузить тебя в целебный сон и продолжить терапию. – Гадский целитель быстро нажимает серию клавиш на панели капсулы.
– Но! – пытаюсь возмутиться, снова погружаясь в небытие.
Что за отвратительная забава отправлять в сон против моей воли?
Глава 8. Фрэнсис Дрейк
Четырьмя годами ранее
Не знаю, кто дал это имя кораблю, но оно ему удивительно шло.
И не знаю, зачем понадобился нейрохирург на судне такого типа. Да и какая теперь разница?
Зато я знаю, все изменения к лучшему, и уже не важно, что начались они не по моей инициативе.
У меня было время смириться со своей будущей новой жизнью. Правда, я до сих пор сомневаюсь, что его было достаточно. Ничего. Займусь принятием перемен прямо на корабле, выполняя свою новую работу.
Возможно, сейчас я испытываю чувство, близкое к предвкушению. Как когда-то давно, получив долгожданную операцию в гонке стажеров.
Но сначала мне было больно. Горы мороженого, дешевые сериальчики до утра, днями незаправленная постель. Я разрешила себе плакать и спать сколько влезет. Не помню, чтобы я когда-нибудь так отрывалась. Мало бы кто меня узнал тогда, окажись у меня в апартаментах. Всегда холодная и собранная Морайя Горслей в мятой пижаме, с гнездом на голове и воспаленными красными глазами. После самой длинной и сложной операции я выглядела куда лучше. Но мне было абсолютно насрать. У меня давно не было отпуска.
Мозгоправа, что приписало мне Правление, с удовольствием послала. Пусть больше и не испытывала неприязни к доктору Гранту, продолжать терапию по принуждению не было никакого смысла.
Узнав, что на фрегате мне предоставят целую каюту, не стала стесняться и взяла побольше вещей. Я люблю комфорт и уют. На этом корабле мне предстоит провести минимум пять лет или больше, если захочу продлить контракт. Чем не повод окружить себя любимыми вещами? Тем более пришлось съехать из апартаментов. Часть коробок оставила у Орфена на временное хранение, а вот книги, пособия и кристаллы с операциями отправила родителям, на Первую орбитальную.