Когда тайна раскроется

Маккол Мэри Рид

Она постаралась скрыть удивление.

– В самом деле?

– Если пожелаешь.

О да, она более чем желала этого. Роберт согласился, сыграть с ней в мерелс только на третьей неделе их замужества. Она разбила его в пух и прах и нанесла удар по его мужскому самолюбию.

– И что столь резко изменило ваше отношение к игре со мной в мерелс, милорд? – нараспев спросила, она, вопросительно вскинув бровь.

– Возможно, то, что я слишком долго находился взаперти и у меня оставалось много времени для раздумий и воспоминаний. – Уголок его восхитительного рта

чуть поднялся вверх. – Помнится, ты была мастером в этой игре, но я надеюсь одержать победу.

Элизабет рассмеялась:

– Прекрасно. Я принимаю вызов.

Он кивнул и наконец сделал шаг назад, после чего галантно предложил ей пройти мимо. Элизабет двинулась вперед, стараясь выбросить из головы греховные мысли и сосредоточиться на пари. Она должна выиграть. Мерелс – это ее игра, и она обязательно победит, как бы он ее ни отвлекал. Кроме того, если она сосредоточится на игре, это позволит ей сохранить трезвость мысли по отношению к этому странному человеку, который был ее мужем, но во многом был ей совершенно незнаком.

Подойдя к камину, чтобы достать деревянную доску для игры и фигурки, она бросила через плечо:

– Ладно, милорд, когда начнем?

Прошло совсем немного времени, и Элизабет поняла, что ошиблась, полагая, что эта игра отвлечет ее от греховных мыслей относительно Роберта.

Конечно, мешало этому и его присутствие. Было ясно, что он намеренно решил дразнить ее и вводить в искушение. Сначала он отказался сидеть напротив нее, как обычно делают при этой игре. Потом поставил свой стул рядом с ее стулом. Время от времени его бедро касалось ее или он касался пальцами ее волос или щеки, и несколько раз, когда он наклонился к ей, чтобы предложить следующий ход, она почувствовала прикосновение его губ к своей щеке.

Это отвлекало ее. Но хуже всего то? что ей было приятно. Даже возбуждало. Да, именно это он и заставлял ее чувствовать. Словно каждый дюйм ее кожи ожил для удивительных чувственных ощущений. Эти ощущения стали столь сильными, что она могла чувствовать – Боже! – даже изменения в его дыхании.

Но несмотря на все попытки ее отвлечь, Элизабет чувствовала, что побеждает.

Он играл хуже, чем пять лет назад, – впрочем в этом не было ничего удивительного, – и пропустил несколько возможностей поймать ее фигуры. Тем не менее каждый раз, когда ей казалось, что она может победить, он обычно делал ход – как бы случайно, – который заставлял ее продолжать игру.

Однако игра неуклонно шла к концу. У ее противника остались на доске всего три фигуры. Поймай она одну из них, это принесло бы ей победу. Элизабет начала играть молча, никак не выражая своих чувств и стараясь не смотреть на эту фигуру, чтобы он не перехватил ее взгляд. Ее противник мог двинуть эту фигуру в четырех направлениях, три из которых позволили бы захватить фигуру на следующем ходу. При подобном положении на доске и слабой игре ее противника быстрый победный исход казался наиболее вероятен. А ей хотелось победы.

Александр молча сидел, пристально глядя на доску и чуть постукивая пальцем по верхней губе. Через несколько

мгновений он с силой выдохнул и поднял на нее взгляд. Элизабет поспешно опустила глаза, чтобы он не видел их выражения. Даже при этом его взгляд послал мурашки вниз по ее спине.

Он собирается что-то предпринять, решила Элизабет.

Внезапно он протянул руку и сделал ход. Это был тот самый ход, который позволял избежать пленения фигуры. Даже хуже: одна ее фигура при этом терялась. На мгновение Элизабет растерялась, но тут же сжала челюсти и раздраженно выдохнула.

– Ты не мог найти этот ход сам!

– Ты видишь здесь кого-нибудь, кто бы мне помог? – Он жестом обвел комнату. – Здесь есть только песочные часы, которые наблюдают за нашим прогрессом. Точнее, мы наблюдаем за их прогрессом.

Бросив взгляд на часы, Элизабет увидела, что час почти истек. Осталось всего несколько минут.

– Видимо, ты перехватил мой взгляд, когда я смотрела на это место, – пробормотала Элизабет, тщетно пытаясь подавить уныние.

– Я выбрал этот ход сам, – возразил Роберт, с трудом сдерживая смех. – Я же говорил тебе, что стал играть лучше. У меня не было практики, но я играл в уме. – Он постучал пальцем по голове и поднял бровь. – Да, я смотрел на тебя, но не для того, чтобы определить свой следующий ход.

– Думаю, что все же одолею тебя, – пробормотала Элизабет, сосредоточившись.

Теперь у нее остались только четыре фигуры. Всего один промах – и Роберт может выиграть. Нет, это невозможно. Роберт не может одержать над ней верх в мерелс.

Но стоило ей потянуться к выбранной фигуре, как Роберт схватил ее руку, не давая сделать ход. Элизабет с раздражением посмотрела на него.

– Подожди минутку, – пробормотал он и стал пристально вглядываться то ли в ее руку, то ли в положение фигур на доске; она не могла сказать точно, поскольку не видела его глаз.

– В чем дело?

– Прежде всего ты не хочешь сделать этот ход.

Элизабет нахмурилась и перевела взгляд на доску.

И тут же у нее упало сердце. Черт побери, он прав. Если бы она двинула вперед фигуру, как намеревалась, он взял бы ее при своем следующем ходе. Он отвлек ее, негодяй…

– К тому же у тебя что-то в руке.

Элизабет была так занята положением на доске, что едва расслышала, что он произнес. Но то, что произошло следом, она почувствовала. Он оттянул конец ее широкого расходившегося рукава и мягко провел кончиками пальцев по чувствительной коже от кисти к локтю.

Элизабет быстро посмотрела на него, точнее, на его руку, вызвавшую восхитительные ощущения.

– Похоже на то, что у тебя здесь был небольшой порез, вылеченный совсем недавно, – негромко произнес Роберт, продолжая изучать ее руку. – Как это случилось? – Его пальцы мягко поглаживали это место даже после того, как он поднял на нее глаза, полные тепла и нежности.

– Я… ах… я… это произошло, когда я занималась шитьем, – с трудом проговорила Элизабет.

– Понятно.

Словно со стороны Элизабет в волнении смотрела, как он приближает ее руку к своему рту. Ох…