Когда терпение лопнуло

Чистова Татьяна

– А я Алиночку после развода Равилю родила. Подумала, вдруг он вернется, увидев улыбку ребенка.

Маринка понимающе кивнула и исподтишка смерила Людку насмешливым взглядом. Та перегнулась через стол, пачкая бант в остатках салата, и ловко выхватила у Риты тарелку с сыром. Вирская обернулась и торопливо заговорила в телефон, прикрывая трубку ладонью.

– Диночка зимой с женихом в Альпы ездила, вот смотри, – Маринка сунула под нос Людке телефон, а сама торжествующе глядела на Риту. Та улыбнулась и тоже вытащила мобильный, но сообщение

было всего одно, из их рабочей группы. Юлька писала, что опоздает завтра, так как врач перенес ей прием. Больше ничего интересного не было.

– Вот они в горах, вот еще, и вот, домик снимали на всю компанию. Три девушки с женихами, – Маринка по привычке орала чуть ли не на весь ресторан, быстро пролистывала перед обалдевшей Людкой фотографии. В основном там мелькала полуголая Дина на фоне альпийских вершин, иногда к ней присоединялась сутулая бородатая особь предположительно мужского пола.

– Это жених? – уточнила Людка, Маринка увеличила фотку.

– Да, Леша, он у нас повар. Вот Диночке повезло, готовить не придется.

Людка недоверчиво хмыкнула, поедая сыр. Вирская уселась на свои подушки и подозвала официанта. Тот быстро принес и открыл еще одну бутылку брюта, на столе появились пирожные и фрукты.

– Не жалеешь, что от нас ушла? – Вирская подлила Рите шампанское. – У нас теперь хорошо, не хочешь вернуться? А то банки твои лопаются каждый день.

Она снисходительно улыбнулась, откинув голову, поправила короткие волосы. Живот и бока выпирали из тесного платья, и Ленка напоминала перевязанную веревочками колбасу, только очень важную, этакий батончик докторской, полный чувства собственной важности.

– Нет, у нас нормально все, – улыбнулась Рита, – «тетрадки» нет, в ПИФы не вкладываемся, проводим низкорисковую кредитную политику…

– Ритка, ты платье в Париже купила? – оборвала ее Маринка. Людка доела сыр и присматривалась к пирожным. Дина и Альпы с поваром ее более не интересовали.

– Да, во Франции.

Платье она купила в Лионе, когда им дали свободное время, но Лион тоже во Франции, в предгорьях Альп, кстати, и от Парижа всего двести километров. Примерно, как от их городишки до Москвы.

– Странно, я думала тут, по дешевке, – разочарованно протянула Маринка, и подбородки у нее снова мелко задрожали. – Линялое какое-то, мрачное. Я бы такое не взяла.

И ухватила с тарелки пирожное с нежной воздушной «шапочкой», откусила нехилый такой кусок, оставив на бисквите алые крупные пятна помады. Людка спохватилась, уцапала и себе десерт и бросила с набитым ртом:

– Дорогое?

– Нет, сто пятьдесят евро.

– За эту тряпку? – Маринка вытаращила глаза. – Кошмар.

– У богатых свои причуды, – Людка торопливо, точно за ней гнались, приканчивала пирожное. Вирская с улыбкой наблюдала за ними и посматривала в дрожащий телефон, поставленный на беззвучку. Маринка хихикнула, Вирская взялась за тяжелую бутылку зеленого стекла.

– Девочки, давайте

выпьем за нас!

Протестов не последовало, брют шел хорошо, особенно под фрукты и сладкое. Голова немного кружилась, подступившая откуда-то тревога улетучилась вместе с пузырьками в бокале, и Рите нравилось все. И мрачная заполошная Людка в своей неизменной белой блузке и черной юбке, что с трудом, но сходилась в области талии, и Маринка в бордово-черно-белой «клумбе», и Вирская со своей неизменной улыбкой. Та разделалась с большой грушей и придвинулась поближе к Рите.

– Покажи Париж.

Рита отдала ей мобильник, Ленка принялась быстро пролистывать галерею.

– Это Брюссель, мы туда прилетели, это Реймс, это Живерни, ну, дом-музей Мане с прудом, где он кувшинки рисовал, это Руан, тут Жанну д’Арк сожгли. Это Нормандия уже, Сен-Мало, самые сильные приливы в Европе, это мост Нормандия, это Этрета…

Вирская кивала, Людка через стол пыталась высмотреть хоть что-нибудь, Маринка надменно жевала второе пирожное. Вирская досмотрела до конца, отдала Рите телефон, вздохнула тяжко, точно землю только что копала.

– Мой Серега тоже скоро поедет отдыхать, – веско обронила она, не глядя на подружек. – Или на Мальдивы, или на Бали, пока не решили. Мы же ему квартиру купили!

Людка разинула рот, Маринка перестала жевать и вытаращилась на Ленку.

– В ипотеку?

Вирская важно помотала головой.

– Ну что вы, девочки, какая ипотека, о чем вы. За свои, конечно. Не хотели, мы же в Москву переезжаем скоро. Но Михаил Иваныч настоял, чтобы у сына сразу свое жилье было, – Ленка приложилась к шампанскому, торжествующе оглядела притихших гостей. – Потом продадим и в Москве ему что-то поприличнее купим. Оформили пока на Иваныча, а то мало ли что. Вдруг разведутся, жалко половину жилья чужой девке отдавать.

Маринка демонстративно отвернулась, выкопала из сумочки зеркальце и уставилась в него. Людка глядела куда-то в пространство, позабыв закрыть рот. Рита вспомнила свою съемную хрущевку на третьем этаже самого старого блочного дома в их районе, убитую настолько, что даже свежие обои не спасали положения.

– Классно, – сказала она, – поздравляю. А мы с Игорем ремонт закончили…

– В твоей халупе? – очнулась Людка.

– Это не ее, – из-за зеркальца сообщила Маринка. – На свадьбу-то когда позовешь?

Она смотрела Рите в глаза и улыбалась с усмешкой. Та положила локти на стол, выпрямилась.

– Позову. Подарок готовь.

– Я хоть доживу? – Маринка пялилась ей в глаза и не моргала. – Вы уже четыре года зовете, пенсия быстрее придет.

Вирская вдруг захлопала вокруг себя руками, точно курица крыльями, колотила ладонями по подушкам, перебирала их, пока не откопала завалившийся в глубины телефон. Схватила и заворковала в трубку:

– Да, Мишенька, да, конечно. Да, мы уже заканчиваем. Да, приезжай. Целую, целую. Да не пьяная я, не надейся!