Когда-то, давным-давно (с иллюстрациями)

Милн Алан Александр

— Что мне с ними делать? Не могу же я посадить их в саду.

— Я думаю, их можно прикрепить к флагштоку, как мы это сделали в Бародии.

— Мне кажется, это будет не очень-то благородным жестом теперь, когда бедняга умер.

Веселунг оглянулся, чтобы удостовериться, что в зале нет лишних ушей.

— Ты умеешь хранить тайны? — спросил он многозначительно.

— Конечно, — сказала Гиацинта, сразу же решив, что она поделится секретом только с Лионелем.

— Тогда слушай.

Он рассказал ей о тайной вылазке в неприятельский

лагерь в палатку короля Бародии, о письме короля Бародии. Он рассказал все, что он говорил и делал и что делали и говорили все остальные, и его мальчишеское удовольствие было столь явно и столь невинно, что даже посторонний проникся бы к нему искренней симпатией.

А Гиацинте он казался самым милым из отцов и самым замечательным из королей.

Но мало-помалу дошла очередь и до того, о чем говорил Лионель.

— А теперь, — попросил Веселунг, — расскажи, что вы все тут поделывали без меня?

Он ждал, гадая, понимает ли Гиацинта, что «все» означает, в основном, графиню.

Гиацинта подвинула кресло и села рядом с ним.

— Отец, — сказала она, погладив его по руке, — у меня действительно есть новости.

— Ничего о гра… ничего серьезного, я надеюсь? — с тревогой проговорил Веселунг.

— Это довольно серьезно, но довольно мило. Отец, дорогой, ты не возражаешь, если я выйду замуж?

— Девочка моя, как же я могу возражать? Дай подумать, — ведь недавно ко мне обращались не то шесть, не то семь принцев. Я послал их пока совершать разные подвиги. Но, пожалуй, они уже должны были бы вернуться. Тебе о них ничего не известно?

— Нет, отец, — Гиацинта едва заметно улыбнулась.

— Ну, значит, им не повезло. Ничего страшного, дорогая, мы с легкостью раздобудем новых претендентов. На самом деле я совсем недавно об этом думал. Надо устроить небольшое состязание и сообщить о нем в соседние страны. Недостатка в кандидатах не будет. Интересно, этот семиголовый бык… Он, правда, староват, но на последнего принца его хватило. Мы могли бы…

— Мне не нужны никакие претенденты, — мягко возразила Гиацинта. — Один уже есть.

— Моя дорогая, вот это действительно сюрприз! Расскажи все по порядку. Какой подвиг он совершил?

Гиацинта знала, что без этого вопроса не обойдется. В наше время ее бы спросили: «Какой у него годовой доход?» Должен же мужчина как-то продемонстрировать, чего он стоит.

— Пока никакого. Он только что приехал. Он был так добр ко мне, и я уверена, что тебе он тоже очень понравится.

— Хорошо, хорошо, мы для него что-нибудь придумаем. Может, все-таки этот семиголовый бык… Между прочим, кто он такой?

— Он приехал из Арабии, и его зовут…

— Удо, конечно.

— Отец, но это не Удо, это Лионель.

— Лионель? Кто бы это мог быть? — с сомнением проговорил Веселунг.

— Он… он… Отец, вот он! — Гиацинта подбежала к дверям. — О, Лионель, ты как раз вовремя. Расскажи, пожалуйста, моему отцу, кто ты такой.

Лионель низко склонился перед королем.

— Прежде чем я вам все объясню, ваше

величество, позвольте мне от всего сердца поздравить вас с вашей славной победой над Бародией. Из того немногого, что мне удалось узнать, я уже понял, что это самая замечательная из всех самых замечательных побед. Но, конечно, я был бы счастлив услышать все подробности из уст самого победителя. Правда ли, что вы, ваше величество, под покровом ночи проникли в палатку самого короля Бародии, вызвали его на смертельный бой и сразили?

В глазах юноши король увидел располагающую серьезность, и сразу становилось понятно, что он от души завидует такому славному приключению.

Веселунг находился в довольно затруднительном положении. Конечно, он мог бы выслать дочь из комнаты, сказав: «Оставь нас, дитя мое. Это мужское дело». Но Гиацинта сразу все поймет и потом наверняка сообщит этому Лионелю правду.

Получалось, что ничего другого не остается, как посвятить молодого человека в тайну. Для начала он громко откашлялся.

— Мы нарочно распустили этот слух. По причинам государственной важности, — торжественно объявил он.

— Простите, ваше величество, я не имею намерения…

— Но раз уж я сказал так много, то придется рассказать и все остальное. Это произошло так…

И он еще раз поведал о своем ночном подвиге и о письме короля Бародии.

— Но, ваше величество, — воскликнул Лионель, — это же в сто раз интереснее! Я в жизни не слыхал о столь остроумном замысле и столь блестящем его осуществлении.

— Значит, вам понравилось? — спросил Веселунг со всей доступной ему скромностью.

— Я просто в восторге!

— Я так и знала, что ему понравится, — вставила Гиацинта. — Лионель просто обожает подобные приключения. Теперь расскажи ему, как ты сражался один на один с королем Бародии, и как ты притворился свинопасом, и как…

Разве он мог отказаться? Спустя некоторое время Гиацинта и Лионель сидели на полу у его ног, а он снова взахлеб расписывал свои подвиги.

— Ну, это еще ерунда, — сказал он, окончив великую повесть и получив новую порцию заслуженного восхищения. — В военное время и не такое случается… — Он обратился к Лионелю: — Насколько я понимаю, вы хотите жениться на моей дочери?

— Разве это удивительно, ваше величество?

— Нет, конечно, совсем не удивительно. А она, кажется, хочет выйти за вас замуж?

— Да, отец, очень хочу!

— Вот это, — заметил Лионель, — гораздо более удивительно.

Веселунг, однако, так не думал. Ему нравилось открытое лицо молодого человека, его манера держаться, его взгляд. Но больше всего ему нравилось, что тот способен по достоинству оценить хорошую историю.

— Конечно, вам придется заслужить эту честь.

— Я готов на все, ваше величество. Только не просите меня, — добавил Лионель с обезоруживающей улыбкой, — добыть бакенбарды короля Бародии. Есть лишь один человек на свете, которому под силу такое. Действительно, совершенно замечательный юноша!