Когда-то, давным-давно (с иллюстрациями)
Шрифт:
— Но ты ею восхищаешься, правда?
— Не особенно.
— О, Лионель, ты должен… — возразила Гиацинта, но почувствовала себя очень счастливой.
На следующий день они отбыли в свое королевство. Советник провел очень напряженную неделю и каждый вечер вел таинственные беседы с женой, но теперь его работа была завершена, и отныне король Веселунг правил Восточной Евралией, а король Лионель — Западной.
Перед тем как перейти к последней сцене, давайте заглянем в знаменитый Дневник.
И вот что мы там видим:
«Четверг, пятнадцатое сентября. Стала
А теперь последняя сцена.
Король Веселунг сидел в саду королевы Бельвейн. Все утро они просматривали совместный сборник поэзии, готовый к изданию.
Сборник открывался произведением, принадлежащим перу Веселунга:
Бо, бо, бил, бол. Во, во, вил, вол.Примечание авторов гласило, что читать его можно с любого конца. Оставшаяся часть книги была посвящена творчеству Бельвейн, а участие короля заключалось, в основном, в «Превосходно!» и «Мне очень нравится». Однако в сборник загадочным образом затесалась эпическая поэма, обычно приписываемая Шарлотте Гулигулинг.
— Некий субъект просит аудиенции у вашего величества, — объявил внезапно появившийся ливрейный лакей.
— Какой субъект? — спросил Веселунг.
— Некий, ваше величество.
— Прими его здесь, дорогой, — сказала Бельвейн. — У меня есть дела во дворце.
Она ушла, а через некоторое время лакей привел незнакомца. Это был человек приятной наружности, с круглым, чисто выбритым лицом, имеющий, судя по его одежде, некоторое отношение к сельскому хозяйству.
— Что вам угодно? — спросил его Веселунг.
— Я хотел бы поступить на службу к вашему величеству. Свинопасом, — ответил незнакомец.
— А что вы знаете о свиноводстве?
— У меня есть природная склонность к этому делу, хотя я никогда еще им по-настоящему не занимался.
— Со мной в точности то же самое. Ну ладно, посмотрим. Как бы вы стали…
Незнакомец достал из кармана огромный красный носовой платок и вытер лоб.
— Вы собираетесь задавать вопросы, ваше величество?
— Да, естественно, я…
— Умоляю вас не делать этого. Заклинаю вас всем, что вам дорого, не мучайте меня. — Он собрался с духом и, ударив себя кулаком в грудь, заявил: — У меня есть природное чутье — этого достаточно.
Веселунгу этот человек начал нравиться. Сам он тоже считал, что этого достаточно.
— Однажды у меня завязался профессиональный разговор с одним свинопасом, — задумчиво проговорил он, — и мы выяснили, что у нас много общего.
— Именно таким же образом, — сказал незнакомец, — и мне открылось мое призвание.
— Как странно. Знаете, а ведь ваше лицо кажется мне немного знакомым.
Незнакомец решил открыться.
— Этим лицом я обязан вам, ваше величество, — просто ответил он.
Веселунг в недоумении поднял брови.
— Короче говоря, — пояснил незнакомец, — я — бывший король Бародии.
Веселунг схватил его за руку.
— Мой дорогой друг! Конечно, это вы. Теперь я вас узнал. Боже мой, какие волнующие воспоминания… И, если можно так
При слове «подкрепиться» бывший король совсем раскис, и, если бы не воркотня и утешения Мерривига, и дружеское похлопывание по плечу, и, наконец, плотный завтрак, он бы наверняка прослезился.
— Дорогой друг, — сказал он, в последний раз утерев рот. — Вы меня просто спасли. А теперь позвольте поведать вам мою печальную историю.
Он рассказал о своем великом решении, принятом в то памятное утро, когда он проснулся без бакенбардов. Как король он стал никуда не годен, да и сам мечтал начать новую жизнь.
— У меня есть природный дар — инстинктивное чувство, и, что бы там они ни говорили, а они говорили много ужасных вещей, я в нем уверен. Знаете ли, я ведь однажды это доказал — ошибки быть не могло.
— И что же?
— А они задавали мне всякие вопросы — мелкие бестактные вопросы насчет того, что свиньи едят и тому подобное. Великие общие принципы свиноводства, то, что я осмелюсь назвать искусством водить свиней, теорию выпасания свиней в широком понимании, они полностью игнорировали. Только смеялись и пинками выпроваживали меня на улицу… голодать.
Веселунг снова сочувственно похлопал собрата по плечу и подложил ему на тарелку добавки.
— Я обошел всю Бародию, и везде было одно и то же: никто не хотел брать меня на работу. Нет ничего страшнее, дорогой Веселунг, чем постепенно терять веру в себя. Наконец, я стал подозревать, что в свиньях Бародии, несомненно, есть нечто отличное от остальных свиней. И вот я пришел в Евралию. Евралия — моя последняя надежда. Если и здесь я окажусь не у дел, то даже не знаю…
Веселунг, который тоже стал кое-что подозревать, перебил его.
— Минуточку, а с каким свинопасом вы говорили…
— Я со многими говорил, — печально ответил король Бародии. — Они все подняли меня на смех.
— Нет, самый первый. Тот, который помог обнаружить ваш талант.
— Ах, этот… Я встретил его в самом начале войны. Помните, вы как-то раз говорили, что у вашего свинопаса есть плащ-невидимка. Так вот, это он и был.
Веселунг с состраданием взглянул на него и печально покачал головой.
— Мой бедный друг, это был я.
Они уставились друг на друга, и каждый из них перебирал в уме подробности этой знаменательной встречи.
— Да, — пробормотали они наконец, — это были мы.
В памяти короля Бародии возникали ужасающие картины того, к чему привела эта встреча. Чего он только не наговорил о свиноводстве и свиньях! Что говорили ему другие, уже казалось неважным.
— Даже не свинопас! — признал он с горечью.
— Ну, ну, — проговорил Веселунг успокаивающе, — во всем можно найти положительные стороны. Вы можете вернуться на престол.