Когда-то там были волки
Шрифт:
Она окликает его:
— Стюарт.
Он оборачивается и спрашивает:
— Что?
Словно это в порядке вещей, что кто-то зовет его здесь посреди ночи. Он принимает ее за меня и подходит, намереваясь преподать мне урок, ради которого и пришел сюда. Но прежде, чем Стюарт касается Эгги, ее рука, повинуясь какому-то инстинкту, дергается. Она наносит ему удар и разрезает живот зазубренным ножом.
Потом поворачивается и уходит домой. Как ни в чем не бывало.
Она не догадывается, что с дороги за этой сценой кто-то
Когда мы обе возвращаемся из того ночного леса с его призраками, в палате долго стоит тишина. Я дрожу и недоумеваю, почему это не приходило мне в голову раньше. Малышка устала кормиться и заснула.
— Обещай мне, что никому никогда об этом не проболтаешься, — говорю я потом Эгги. — Если его когда-нибудь найдут, мы скажем, что это Номер Десять убила его, а я признаюсь, что закопала тело, чтобы защитить волков.
Эгги долго смотрит на меня, но не отвечает. А Дункан? — хочу спросить я. Но ответ я уже знаю и не вынесу рассказа вслух. Какая-то часть меня погибнет вместе с ним, когда я узнаю наверняка, что он мертв и именно она убила его.
Я уже могу представить, как все произошло.
Эгги видит, что я его боюсь, и больше ей ничего не нужно. Она стреляный воробей. Взяв с собой нож, она снова идет в лес той же дорогой, на этот раз дальше. Ждет около его дома, когда он появится. Вероятно, сначала он выпускает пса. Фингал чует чужака за деревьями и лает. Дункан выходит посмотреть, что там за шум. Может быть, Эгги собиралась только пригрозить ему, чтобы он держался от меня подальше, а может, собака и приближающийся мужчина испугали ее, и потому она замахивается ножом и рассекает Дункану горло. Пес нападает, впивается зубами ей в руку. Она вынуждена полоснуть и его тоже. Потом она убегает, оставляя обоих истекать кровью. Моя сестра, моя тень.
— Я так устала бояться, — говорит Эгги, и голос у нее действительно очень усталый. — И я не хочу, чтобы ты оказалась в такой же тюрьме.
Я понимаю. Потому я и сказала ей, что убила Гаса. Чтобы освободить ее.
— А почему именно в ту ночь? — спрашиваю я. — Что заставило тебя пойти к Дункану тогда?
— Он заходил к нам, — объясняет сестра. — В тот же день. Ты была на работе, и я не открыла. Он стучал, стучал, звал меня по имени, говорил, что хочет поговорить со мной, и я просто… Я знала, что он не прекратит попытки добраться до тебя. Пока я не устраню его.
Ах, Эгги.
— Я люблю его, — говорю я.
Она моргает, и потом рот ее округляется в тихом удивленном «ой». «Нет», — знаком показывает она. Отрицание очевидного.
— Люблю. Он не сделал ничего, чтобы заслужить наш страх. Это Гас был монстром.
Эгги закрывает глаза. Ее охватывают ужас и боль. «Я думала, это случилось снова».
«Я тоже», — жестикулирую я в ответ. Но, как оказалось, это нам с ней нельзя доверять.
Раздается
— Посетителей принимаете?
— Да, входите.
Отец и сын, шелестя бахилами, входят в палату. Дуглас ставит букет на мою тумбочку, переворачивая по пути чашку с водой.
— Посмотрите-ка на эту крошку, — улыбается старик, подхватывая мою дочь на руки и со знанием дела качая ее.
Я удивленно хлопаю глазами. Ну и ну.
Рэд переводит взгляд с меня на сестру и обратно:
— Так вас двое.
Я представляю их друг другу, и Рэд вежливо кивает Эгги. Она окидывает его с ног до головы холодным оценивающим взглядом.
— Говорят, вы сами застрелили волка, — обращается ко мне Рэд.
За нападение на двух людей — преступление, которого Десятая не совершала. Никогда не прощу себе этой ошибки, но, с другой стороны, волчицу все равно пришлось бы убить, потому что она повадилась таскать скот со всей округи, а ярость человека безжалостна.
— Тело у нас дома, — отвечаю я. — Можете прийти и убедиться сами, если вам нужны доказательства.
Рэд качает головой:
— Я вам верю. Уже отозвал охотников.
— Спасибо.
Рэд неловко топчется на месте, и мне не терпится услышать, что же его так смущает.
— А волк… Он колеблется. — Он показал страх, когда это случилось?
Я удивлена вопросом и рассматриваю его лицо.
— Нет. — В горле у меня першит. — Она была очень спокойна.
— Мой волк тоже, — говорит Рэд. — Большой самец. — И потом тихо признает: — В тот миг, когда я спускал курок, я знал, что поступаю дурно.
Я закрываю глаза. Кровать кружится, и сестра садится рядом и берет меня за руку.
— Насколько я вижу, — угрюмо произносит Рэд, — нам с вами нужно многое обсудить. Ничего не получится, если мы не попытаемся найти общий язык.
С моей души сваливается тяжелый камень.
— Совершенно с вами согласна, Рэд.
Позже, после того как я поспала, я смотрю, как сестра, стоя у окна, качает младенца на руках.
— Прости меня, Эгги, — говорю я. С большим опозданием.
Она поворачивается ко мне.
— Прости, что не остановила их. Ненавижу себя за то, что тогда не бросилась в драку.
— Ты ничего не могла сделать. С тобой они поступили точно так же.
Я качаю головой.
— Это не по-настоящему.
Сестра встречается со мной глазами.
— Ты пришла туда, чтобы быть со мной. А значит, с тобой они сделали то же самое.
И все равно с твоими мучениями не сравнить.
— Ты осталась со мной. Ты всегда со мной.
Я говорю:
— Я не убивала Гаса.
Эгги осмысляет эту новость. Потом устало выдыхает и прижимается щекой к лицу малышки.
— Ясно. Это разумно.