Когда ты улыбаешься

Старджон Теодор Гамильтон

– За кривую, что нас вывезет, за коня, что унесет, за идею, что все выразит, за вранье, что нас спасет.

– Честное слово, я не пью...

– Я намерен тебя угостить, так что отказываться бесполезно.
– С этими словами я взял его бокал и поднес к самому его носу.

Генри успел приложиться как раз вовремя - иначе бокал угодил бы прямо за широкий воротник. Он сделал глоток, и его огромный рот чуть не завязался узлом, словно его прошили тесьмой. Глаза округлились и наполнились слезами, он попытался задержать виски во рту, но чихнул, сделал судорожный глоток и отчаянно закашлялся.

Я едва не лопнул

от смеха. Как-нибудь в другой раз я включу магнитофон, повторю фокус - и прославлю старину Генри на века.

– Черт возьми!
– выдохнул он, обретая дар речи. Он вытер глаза потрепанным рукавом (видимо, платка у него не было).

– Крепкое, - сказал он, вымученно улыбаясь.
– Неужели ты это пьешь? последнее он почти прошептал.

– Ну да, вот так, - сказал я и допил остаток в его бокале.
– И еще вот так, - и допил остаток в своем.

– Сти-и-в!
– заорал я, хотя у Стива был наготове поднос с новой порцией, и я это знал.
– А теперь - о том, о чем ты начал говорить, Генри, - сказал я, но умолк на время, пока Стив расставлял бокалы и убирал пустые.
– Словом, о тебе. Ты заявляешь "нечего рассказывать", потом сообщаешь, что работаешь в магазине, и точка. Так вот, теперь я сам расскажу историю твоей жизни. Прежде всего: кто ты такой? В этой созданной Господом серо-зеленой Вселенной нет большего оригинала, чем ты. Заметь, это только начало.

– Но я..
– заикнулся Генри.

– Ни одна гора, - перебил я, - и наоборот, ни один атом - новейший, расщепленный, выбрасывающий альфа-частицы - не значат больше, чем твоя самобытность. Вспомни землетрясение, вековой дуб, скачки или научное исследование и, клянусь Богом, я назову то же самое, но на тысячу лет раньше. А ты, - тут я наклонился и воткнул указательный палец в ямку над его ключицей, - ты,

Генри, уникален - как на нашей планете, так и во всей галактике.

– Ну нет, что ты, - засмеялся он, освобождаясь от моего пальца, который пригвоздил его к стене.

– Ты уникален!
– повторил я, обнаружив, что эти слова помогают выдохнуть через ноздри запах виски, - но это только начало. Уже сам факт твоего бытия это чудо, не считая того, что ты когда-либо сделал, сказал или о чем мечтал. Тут я убрал свой палец и откинулся на спинку дивана, одарив его улыбкой.

– Навряд...
– сказал Генри и покраснел.
– Слишком много таких, как я.

– Ни одного, - взяв свой бокал, я понял, что он уже пуст, и выпил его порцию, потому что мои губы уже были сложены подобающим образом.
– Сти-и-в! Пока бармен приносил новую порцию, я молча наблюдал, как Генри потирает свою ключицу.
– Итак, мы начали с чуда. Куда направимся дальше? Как ты думаешь?

Он хмыкнул.

– Не знаю.

– Раньше о тебе кто-нибудь говорил такое, а?

– Нет.

– Ну ладно.
– Я выставил указательный палец, но не тронул его, потому что он был к этому готов.

В огромном зеркале за спиной Генри я снова увидел ту женщину. Она рыдала. Это, надо сказать, вообще было ее любимым занятием.

– Почему я об этом говорю, Генри?
– сказал я.
– Ради твоей же пользы. Ты ходишь по этой земле и всем рассказываешь, что ничего не сделал. А ведь ты уникум. Ну что, тебе лучше?

В ответ он пожал плечами.

– Нет... Просто я не думал об этом. Наверное, да.
– Он взглянул

на меня, пытаясь понять, чего я жду.

– Ладно. Это уже хорошо. Это облегчает мне задачу, потому что я намерен продолжить свой опыт. Так кто ты. Генри?

– Ну, ты сказал, что я... уникум. Чудо. Я стукнул кулаком по столу, да так, что все подпрыгнули, даже плачущая девушка, отраженная в зеркале. А больше всех Генри.

– Не-е-е-т! Я скажу тебе, кто ты. Ты - бесцветность, ты зануда, ты ничтожество!
– Я неожиданно наклонился к нему, а он шарахнулся, как змея от соли, - Думаешь, это парадокс? Полагаешь, я сам себе противоречу?

– Не знаю, - губы его задрожали, но он через силу улыбнулся.

– Выпей, - я снова поднял бокал.
– За паза, голубые и карие, за огонь, пылающий в них, не за тот, на котором варево, а за тот, что сжигает двоих.

– Нет, спасибо, - сказал Генри. Я осушил свой бокал.

– А теперь объясню, почему, называя тебя чудом и в то же время ничтожеством, я не считаю это парадоксом.
– Понюхав его бокал, я поставил его на стол.
– Ты начинал именно так, как я уже сообщил: ты был уникален, необычен и так далее. Но сам-то ты считал, что родился голым и беззащитным. И потому все время что-то приобретал - способность говорить, читать, писать. Ты приобрел какое-то образование, работу в магазине. Ты получил право голоса и этот... извини меня... костюмчик. И какими бы скромными ни были твои достижения, ты приобрел намного больше, чем имел, когда родился. Впрочем, пожалуй нет, с тех пор ты все время теряешь... Какого черта ты все время смотришь в ту сторону?

– Эта девушка плачет. Но я тебя слушаю.

– Да, слушай, я говорю все это для твоей же пользы. А она пускай плачет: в конце концов поймет, что слезами горю не поможешь. И перестанет.

– А почему она плачет, ты знаешь? Еще бы я не знал! Но сказал только:

– Пустое... На чем я остановился?

– Я все время теряю, с самого рождения, - послушно напомнил Генри.

– Именно. Ты растерял свой потенциал. Ты начал, имея способность делать все что угодно, а сейчас не можешь ни черта. Вот я, например, - я начал с того, что почти ничего не умел, а теперь могу почти все.

– Удивительно, - сказал Генри с чувством.

– Ты все еще не понял, - продолжал я.
– Поясняю. В наше время одни в чем-то совершенствуются, другие нет. Если тебе повезло: у тебя есть талант и работа, где он нужен, - ты далеко пойдешь. Если в твоей работе не нужен талант - ты все же проживешь. Если таланта нет, то, специализируясь в одной области, его можно почти заменить. Но в каждом случае все зависит от того, насколько ты владеешь ремеслом и сколь усердно вкалываешь. Я вот, например, совсем другой. С-т-и-и-в!

– Мне не надо, - жалобно произнес Генри.

– Принеси то же самое, Стив... Не перебивай меня, Генри, я делаю тебе одолжение. Кто я такой? Можно сказать: специалист без специальности. Таких парней, как я, очень мало. Если я долго делаю одно и то же, у меня вот здесь, - я похлопал себя по лбу, - зажигается красный свет. И тут же я закрываю лавочку и придумываю что-то другое. Что касается способностей - я думаю, они у меня есть. Но я предпочитаю ими не пользоваться. Потому что они загоняют меня в одно какое-то дело, а я не тот человек, которого легко поймать в мышеловку. Нет - шалишь!