Когда умрут газеты

Мирошниченко Андрей Александрович

Больше того, наличие печатного формата будет поднимать значимость электронной версии того же СМИ. Печатный бренд будет фасадом, фундаментом и оправданием для великолепных технических возможностей электронной версии.

Скажем, если у газеты «Ведомости» есть замечательный портал, то и слово, сказанное на этом портале, будет так же весомо, как слово, сказанное в самой газете.

Почти.

Затоваривание СМИ

Согласившись считать СМИ товаром, получили судьбу товара

Моя первая учительница по журналистике, Любовь Васильевна Шибаева, учила, что если газету закрыли и никто не вышел на манифестацию в защиту, то и не было вовсе никакой газеты.

Это был разгар перестройки. Старосоветские идеи

об особой роли СМИ напитались новым демократическим пафосом. Вот интересно — режим только что переменился, а пафос про особую роль журналистики остался. Поэт в России все равно больше, чем поэт.

Романтические восьмидесятые, деловые девяностые, циничные нулевые. Удивительно, но этапы развития и СМИ, и рынка СМИ в России совпадают с эпохами правителей. Отчетливо заметны горбачевско-перестроечный, ельцинский и путинский периоды. (В этой привязке есть своя философия, но о ней надо рассуждать отдельно.)

Сразу первый тезис: успешны и устойчивы на рынке оказались те СМИ, руководители которых понимают и про рынок, и про СМИ. Почти сплошь эти СМИ родом из 90-х — если не исторически, то идеологически. Потому что они сумели совместить представления восьмидесятых о мессианстве журналистики с представлениями нулевых о том, что «медиа — это бизнес, и ничего более».

Любое успешное СМИ сегодня, какое ни возьми, — оно идеологически родом из промежуточных 90-х, когда еще не забыли кое-что про особую роль журналистики и уже узнали кое-что о рынке. Кажется, тогдашние пропорции составляли какой-то важный рецепт, ныне почти утраченный. Еще любопытно: ни чисто мессианская журналистика, ни чисто товарная журналистика не оказались жизнеспособны.

AIR и «АиФ»

В том, что происходит на рынке СМИ, виноваты прежде всего издатели и главные редакторы большинства издательских домов. Всего-то 30–40 человек в стране. Это они согласились, что медиа — это не трибуна, а носитель, уравняв тем самым газету с каким-нибудь щитом на Ленинградке.

Это они перестали молиться на аудиторию и стали молиться на AIR [6] . Это они соблазнились посулами медиаторговцев и перешли на птичий язык медиаметрии, отказавшись от особого языка журналистики, на котором только и надо общаться, как с читателями, так и с сильными мира сего (включая инвесторов и рекламодателей). Это они согласились, что медиа — это бизнес, и ничего больше.

6

AIR — Average Issue Readership, усредненное количество читателей одного номера издания.

TNS, хоть с Гэллапом [7] , хоть без — враг былой журналистики. Вот так, и никак иначе. Это они улюлюкали, чтобы редакторы кучнее загоняли читательский планктон на съедение рекламодателю. И редакторы загоняли. Вот тебе и миссия.

В результате яппи-издатели мыслят конкретными земными категориями «потребительского спроса», «платежеспособности», «сужения рынка». Они цитируют баффетов и прочих портфельных инвесторов, не понимая, что бегство портфельного инвестора всего лишь характеризует непригодность отрасли для спекулятивных инвестиций. Да и происходит это, опять же, на погрязшем в деривативах Западе. Тогда как в России собственность на СМИ, слава богу, еще не стала финансовым инструментом (исключая разве что увлекательные опыты РБК на долговых рынках).

7

TNS Gallup Media, теперь просто TNS — компания, занимающаяся замерами аудитории СМИ. Как раз во время написания статьи избавилась от части «Gallup».

Вот и сейчас, анализируя происходящие в российских СМИ процессы, наши медиамонетаристы уверенно оперируют американскими данными. Как и всякие образованные русские люди, они обращены на Запад,

полагая, что тенденции американского рынка есть общемировые тенденции, а западное «сегодня» — это российское «завтра». Удобный и достаточно простой прогностический инструмент. Но, кажется, именно в России он почему-то все время сбоит. Нет, конечно, наметанный глаз легко выхватит и в России похожести Запада. Они есть, коли глаз наметан и сердце лежит… Но почему бы для анализа будущего не учитывать и процессы, происходящие на Востоке, — в России, Китае, Корее… а лучше в обеих Кореях, чтобы уж наверняка учесть российскую специфику. Но это так, для полемического словца. Просто чтобы заявить, что могут быть и другие инструменты анализа, создающие совсем другие углы атаки на действительность.

Это они, адепты товарной журналистики, заслышав об особой роли СМИ, морщатся и отмахиваются от романтических идеалов, полагая, что вся эта чепуха, безусловно, может обитать где-то в редакции, ибо приходится эксплуатировать творческих людей и надо же делать какие-то поблажки. Но при реальном проектировании СМИ и бизнеса СМИ всю эту романтическую ересь про «особую миссию» надо держать на карантине, ибо она в выручку не конвертируется, а расходы умножить способна. Что, кстати, чистая правда. В этой парадигме.

Я возьмусь доказать, что произошедший в последнее десятилетие отказ издателей от особой миссии СМИ и переход к бизнес-центрическому проектированию подрывает не только миссию СМИ (с которой медиамонетаристы легко расстаются), но и бизнес СМИ (что медиамонетаристов неизменно удивляет). И именно это происходит сейчас на российском рынке СМИ. Согласившись быть товаром, СМИ получили судьбу товара. С бурным ростом выручки в пору подъема экономики и сильным спадом продаж во время кризиса.

Тогда как именно СМИ, по природе своей, должны иметь, прошу прощения, контрцикпический характер развития и быть востребованы именно в пору кризиса. Как было в горбачевские годы, когда газеты еще понимали свою миссию и не считали себя товаром. И от этого становились товаром наипервейшей необходимости. Стоит вспомнить, что, например, тогдашний «АиФ» (1990 год) попал в книгу рекордов Гиннеса с самым большим в истории планеты тиражом периодического издания — 33,5 миллиона экземпляров. Если не ошибаюсь, AIR у нас тогда еще не считали.

Конечно, страна переменилась, читатель переменился. Соглашаясь с этим, почему бы не попробовать проанализировать и изменения в издателе? Кажется, он тоже участвует в процессе.

Новости — не наша профессия

Журналисты НТВ в свою золотую пору сильно помогли исказить смысл журналистики, когда объявили, что новости — это их профессия. Они рафинировали новый символ веры, еще более выспренний, чем «поэт в России больше, чем поэт», доведя до абсолюта концепцию «журналистики факта». (Хотя не факт, что на практике у них выходили одни лишь «факты». Точнее говоря, и в рамках «журналистики факта» грамотным подбором фактов можно осуществлять какую-то другую миссию. В этом смысле «мессианская журналистика» является более честной, чем порой «журналистика факта»)

Очень важно все-таки понять, что на самом деле поставляет обществу журналистика, поставляя новости. Тогда удастся выяснить, как и за что платит общество журналистам. Если не за новости.

Новости могут быть переданы и частным порядком — из уст в уста. Сточки зрения Клода Шеннона [8] , информация, сообщенная мне знакомым брокером по телефону, и та же информация, вычитанная мной в «Коммерсанте», — совершенно одно и то же. В обоих случаях информация устраняет неопределенность, как и завещал Шеннон. В этом смысле СМИ не дают прибавочного продукта. Достаточно иметь телефон знакомого брокера или адрес его блога.

8

Клод Шеннон (1916–2001) — американский инженер и математик, родоначальник современных подходов в теории информации и связи, один из отцов кибернетики.