Когда уйдешь
Шрифт:
– Вообще-то, нет.
– А я однажды выпила энергетик. А еще на новый год мне налили бокал вина.
– А когда он приедет этот парень?
– Не знаю, его все ждут. Виолетта такая нервная… Уже несколько раз ему звонила, а в последний раз он не взял трубку.
«Черт его дери…»
– Не повезло тебе: попала под дождь. А меня папа привез, когда только начинало моросить. Ты кстати назад на чем? Можем вместе уехать. Меня правда отпустили только до десяти…
– Я? Я еще не знаю… за мной, наверное, дядя приедет в половине одиннадцатого – солгала Леля и почувствовала, как сщемило ее сердце. Ей пришлось подумать о том, что ночь в которую она собралась уходить на поиски смерти будет очень холодной и сырой. Изначально это в ее планы не входило, но куда
– Блин, повезло тебе. Ребята вообще собираются все ночь тусоваться, кто-то остается до утра… Хочешь скажу тебе кое что по секрету? Когда будет алкоголь, я хочу выпить сразу несколько бокалов и рассказать Стасу о том, что он мне нравится. Ну как, храбрая я, а?
– Очень…
Время шло, но парень Виолетты так и не приезжал. Музыка начала давить ей на уши. Леля почувствовала легкую тошноту и поняла, что ничего кроме той смаженки и кофе она не ела с самого утра. Вместе с Ангелиной они отрезали себе по кусочку настолько вкусного шоколадного торта, что у нее закружилась голова. После этого они поклевали со стола всего по чуть-чуть и завалились на кожаный диван. Леля почувствовала, что немного утонула в его мягкой обивке. К этой комнате, оказывается, примыкали еще две с широкими арками вместо дверей. Одна их них, очевидно, была кухней так как Леля заметила в ней большой холодильник с двумя дверцами и барную стойку. А вторая была почти пустая. Только в углу ее стояло нечто похожее на высокий горшок для комнатного растения.
Сквозь сбегающую по высоким окнам воду проглядывались далекие огни города. Какой же шикарный вид должен быть отсюда в нормальную погоду. С ума можно сойти. Повезло же людям, которые живут в подобных квартирах. На самом деле, Леля и представить себе не могла, что такое вообще бывает. Она привыкла видеть деревянные рамы, хотя, конечно, видела евро окна, но чтобы такое…
По стеклу все било и било. В комфорте время текло быстро, хоть на уши и давила громкая музыка, а на сердце груз ответственности, который она сама на себя возложила. Вот ей вроде как уже и не хотелось умирать, но она же все решила. Нельзя идти на попятную, потому что очень скоро все повторится. Ей то кажется, что ее жизнь только началась то, что уже давно катится в какую-то бездну и если она не уйдет сама, случится что-то более ужасное.
«Мне все это надоело к чертовой матери. Уж лучше страшный конец, чем бесконечный страх. К тому же и возвращаться мне теперь некуда если там теперь будет жить этот человек…»
На улице уже совсем стемнело, а дождь не прекращался. Леля время от времени оглядывалась за спинку дивана, чтобы проверить не приехал ли тот самый парень с алкоголем, которого все ждали. Время шло, а всего не было. Ей уже начало казать, что он не приедет, а ее планы рухнут. Потому что она не найдет в себе смелости спрыгнуть вниз на трезвую голову. С другой стороны, откуда она может знать, что найдет ее, когда будет пьяной если никогда не напивалась? Но, по крайней мере, она знала точно, что не сможет сделать этого будучи трезвой.
А идея спрыгнуть с окна, вспыхнувшая в ее взгляде, так ее и не покидала. Это было лучшим вариантом и теперь она не сомневалась в фатальности сложившихся событий. Нужно было только найти в этой огромной квартире окно, которое можно открыть. И сделать все очень быстро, чтобы никто не успел ничего понять.
Вскоре всем, очевидно, надоело ждать, и кто-то предложил поиграть в салочки, завязав имениннице глаза. Виолетта с охотой согласилась и после того, как Стас покрутил ее несколько раз, чтобы сбить с толку все стали разбегаться по разным комнатам, смеясь и расталкивая шарики. Леля не хотя поднялась с дивана и прошла мимо нее, прижавшись к стене. Волосы обсохли, но теперь стали прямыми и безобъемными. Без волн казалось, что у нее их мало, хотя они просто были слишком ровные от природы. Она вышла в коридор и прошла прямо.
Она
«Еще один раз – и это последний. Не потому, что я не хочу жить. А потому, что я от такой жизни устала»
Она открыла комнату в надежде найти там окно и выйти через него в ночь, в ливень, в холод. Смерть ничем не будет отличаться от ее жизни. Но это оказалась ванная, в которой она недавно выжимала свое платье. Леля прошла прямо к крайней двери и попала в темную комнату. Темную и пустую.
Оглянувшись, чтобы ее никто не увидел, она шагнула вовнутрь и прихлопнула за собой дверь. Полную тьму нарушало голубоватое свечение. Оно ложилось на пол и касалось ее ступней в мокрых серых кроссовках, которые уже начали натирать сухожилие. Какой-то неясный трепет перед ним заставил волну мурашек пробежаться по телу. Как от предвкушения чего-то очень волнительного или приятного. Леля сделала пару шагов вперед, и вся целиком оказалась под этим таинственным свечением. Когда глаза привыкли к темноте она увидела, что оно исходит от такого же высокого окна, какое было в гостиной только не на всю стену.
Она подошла ближе. В стекле торчала ручка. Не может быть! Значит Бог ее все-таки услышал! Услышал уверенность, с которой она теперь его просила. Услышал и понял, что другого выбора у нее просто нет.
«А на всем белом свете не существует дома, который я могла бы назвать своим»
Даже сама мысль о том, что ей придется вернуться в дырявый сундук вызывала в ней ужас. Только не после сегодняшнего, не после того, как она ушла, хлопнув дверью, не после того, как попрощалась. Потому что если она сейчас вернется, то не сможет уйти уже никогда.
«На самом деле совсем не страшно сбегать – страшно после этого возвращаться»
Она начала глубоко и часто дышать. Воздуха вновь не хватало, он как будто сжался или сжалась ее грудь. Голова пошла кругом. Рука схватилась за ручку, как будто та была последней и единственной опорой во всей Вселенной. Первое мгновение ей казалось, что в комнату кто-то войдет и остановит ее. Она даже слышала чьи-то шаги в коридоре. Однако этого не произошло. Не произошло и в следующую минуту. Губы предательски выдали жалобный стон. Неужели она ожидала чего-то подобного? Хотела, чтобы ее кто-то спас? Задав себе это вопрос Леля почувствовала к себе неописуемое отвращение. Она и так никогда не считала себя чем-то значимым, а сейчас и вовсе не могла сравнить даже с раздавленным по полу тараканом. Да кто она такая, чтобы спасать ее никчемное существование? Просто девочка, которая спит за шкафом. Девочка в чужой поношенной одежде. Девочка, которую никто никогда не любил. Ее выбрасывали зимой на улицу, как нагадившего котенка, и она столько раз бродила ночами по серым улицам своего района, что знала каждый его уголок.
Ей нередко приходилось терпеть дома чужих людей, но с тех пор как мама стала пить исключительно с бабой Зиной и у бабы Зины Леля порядком отвыкла от этих компаний. Она даже просила маму, чтобы та больше никого не приводила, чтобы Леля могла спокойно учиться по вечерам, могла спокойно, насколько это вообще для нее возможно, спать ночами. Она успела подзабыть каково это за эти полгода. Даже думала, что если это вновь случиться она не сможет это вытерпеть. Нет, уж лучше смерть.
Она со всей силы дернула ручку и зажмурив глаза просто сделала резкий рывок вперед.