Когда вырастают дети
Шрифт:
– Он найдет Русалочку? – спрашивала дочь.
– Обязательно. Все у них будет хорошо, не сомневайся…
Месяцы папиной депрессии и запоя как-то выпали из памяти девочки, а матери она и не знала. О том, что мама лежит в земле, потому что всех, кто умирает, закапывают в землю, объяснила детдомовке няня…
Русалочка могла теперь претендовать на новых родителей и новые сказки.
Как Принц.
В клейкую паутину часов и дней мальчика черными мушками влипали никем не исчисляемые события. К мастерству длинно плеваться прибавились иные мужские умения и просто необходимые навыки. За полную окурков банку из-под пива можно было выторговать
Задворки окрестных дворов были исследованы до каждого куста, как и лесок перед речкой, но полосатая кошка с желтыми глазами, жившая под пнем у мертвой березы, нигде не встречалась. Любой зверь, подобно человеку, не может бесконечно жить в одиночестве. Кошка, наверное, ушла в город.
Лето выдалось жарким. Воспитанникам почти по полдня разрешалось проводить у реки для укрепления иммунитета перед школой, воспитательницы приводили и своих детей. Принц построил дворец из досочек, камней и песка, такой красивый, что люди специально ходили фотографировать. Белоконь уважительно сказал: «Здоровский дворец» и помог укрепить над ним тент от дождя – повариха позволила взять большой целлофановый мешок из-под каких-то продуктов.
Следы босых ступней Русалочки на песке напоминали слабые оттиски серповидного ножа, которым бабушка срезала в палисаднике крапиву для щей. Принц удивлялся, какие они маленькие. Его ладонь закрывала всю прорисованную пальцем подошву.
– Русалочка спит в таком же дворце, – шепнула ему девочка. – Только он настоящий и заколдованный.
– Ты спишь в заколдованном дворце? – не понял он. – Где?..
– Не я, другая русалочка… А может, я, – путалась она. – Не здесь, далеко.
Девочка бежала к реке, с которой у нее был особенный сговор. Вольная водяная стихия перебрасывала ее из волны в волну, как из ладони в ладонь – нежно, родственно, приводя в изумление тех, кто еще не видел русалок. Жаль, что женщина, с чьей легкой руки Русалочка получила свое сказочное прозвище, перестала ездить на пляж.
Иногда Принц «плавал» на мелкоте, держась руками за дно. Девочка звала войти в воду глубже, чем по грудь. Почти захлебнувшись, он в панике едва не закричал: «Помогите!» Выскочил на берег с ринувшейся в голову болью, запрыгал, выбивая горячие заглушки из ушей. Не скоро согласился снова рискнуть… и поплыл. Русалочка плыла рядом, подстраиваясь под неуклюжие гребки его рук, под неловкое еще парение, и оба были счастливы, словно летели в небе.
Речка понемногу сделалась холоднее, небесная синь разбавилась дымчатой предосенней известью. Яркий зеленый цвет деревьев смягчился беглой желтизной, и лес в сквозных тропках раздвинулся шире для солнца. Сидя однажды на бревне у сарая, девочка пересказала Принцу папину незаконченную историю о спящей русалочке.
– Придет время и белка найдет принца, или он сам найдет волшебную раковину! Тогда никакие злые силы не помешают ему снять заклятье, и Русалочка
– Здорово, правда, что у нас клички – будто из сказки?
– Здорово… А может, это мы?
– Но ты же не спишь, и папа у тебя не морской король… был.
– Злая ведьма заколдовала всех – меня, папу, маму, – прошептала девочка, сладко плача на плече Принца. – Раковина есть на самом деле, я знаю. Она – моя…
Плечо затекло, но мальчик боялся спугнуть минуту ее откровения и не шевелился. Разболтав секрет одной из подружек, девочка была наказана за простодушие насмешками, стала осторожна, и доверилась Принцу впервые.
От нее хорошо пахло смесью детского пота и молока. В предосеннем воздухе витал пряно-горький аромат увядающих смородиновых листьев, так похожий на запах кадушки из-под огурцов. На лопухах висели бисерные паучьи сети, унизанные вечерней росой. Сорвался и полетел лист смородины, полупрозрачный, с отчетливым рисунком каркасных нитей. А шелковистые веки Русалочки походили на чуть загибающиеся к вискам цветочные лепестки… Мокрые ресницы вздрагивали и сверкали, как густые щетинки лучей.
Принц прикоснулся губами к ее теплой щеке, и в его закрытых глазах запылало красное солнце. Волосы на виске девочки были влажными, от лица несло солоноватой прохладой… и красный-прекрасный мир вдруг взорвался выбросом тяжко разбрызганных слов.
Пакостные, чесоточные, блевотные – не слова, а струпья гнилой парши в своре бродячих собак, они потрясли и оглушили мальчика! Никто в детдоме не делал тайны из жеста «палец в дырку». Все знали о любви Принца к девочке, но никому и в голову не приходило придать их отношениям такой ужасный, такой дикий смысл. Тем более – выкрикнуть это в лицо… с неоспоримой, властной уверенностью.
– Что вы делаете, что вы тут делаете?! – завопила Галина Родионовна, опомнившись после того, как выплеснула в воздух грязную брань.
Принца шатнуло: воспитательница ударила девочку по щеке… Подняв голову, он увидел черную тень против солнца – с круглой шишкой на темени, без шеи, с встопорщенными руками и пучками морковных пальцев. В горле мальчика застряло что-то липкое, выкипевшее изнутри, как рыбный пузырь из ухи. Принц трудно сглотнул его и с ненавистью прохрипел:
– Ведьма!
Во время ужина он обнаружил отпечаток увесистой руки на лице Русалочки и, с чувством саднящего ожога на коже собственной щеки, спросил:
– Больно?
– Нет, – качнула она головой, глядя в стол. – Медсестра дала мне таблетку. Скоро пройдет…
Багровое пятно не сходило с лица девочки несколько дней.
Принц решил добыть Русалочке раковину. Любую – не до волшебной! Только бы успокоился, улегся на дно души отвратительный осадок от гадких слов. Главным добытчиком в дошкольной среде был, разумеется, Белоконь. Родственники мальчишку не посещали, но сладости и фрукты он где-то доставал чаще, чем выменивал их на собранные окурки. Удачливый торговец сам подошел в коридоре:
– Зараза эта Галька-Родька.
– Галина Родионовна? – догадался Принц.
– Ну. Руки, блин, распускает. Меня сколько раз лупила.
Белоконь вздохнул. Постояли, глядя в окно, и Принц отважился:
– Знаешь… Мне нужна раковина. Но чтоб по секрету.
– Ясно, – короткий взгляд Белоконя был острым и понятливым. Он снова вздохнул и, помедлив, оглянулся по сторонам. – Ладно… Познакомлю тебя с ним. Сам раковину у него попросишь. Принесет… запросто.
– Кто?
– Ну, не Дед же Мороз, – усмехнулся Белоконь. – Тварь.