Когда я вгляделся в твои черты
Шрифт:
Несколько бесплодных часов. Бесконечность.
Забежал домой. Не раздеваясь, торчал у кухонного окна, с мольбой смотрел на солнце, раскинувшее лучи через увядший палисадник и на каменных стенах соседних домов. «Если я буду торчать целый день здесь, ничего не произойдёт. Нужно действовать решительно!» — не собираясь сдаваться, подумал он и вновь отправился на поиски. Эрен убегал от дома всё дальше, не внимая сомнениям и страху, прямиком по усыпанным грязно-жёлтой листвой бульварам, через лабиринты палаток и прилавков на рыночной площади, мимо вздымающейся к небу красной ратуши с большим циферблатом и весело журчащего водой фонтана у входа в парк. Алчущие глаза всматривались во все лица вокруг, боясь упустить самое важное. Эрена перестало волновать,
– И что, мамочке побежишь жаловаться, Арлерт?
– раздалось вдруг откуда-то справа, из переулка.
– Фу! От него воняет!
– подхватил другой гогочущий голос.
Сердце бешено ударилось о грудную клетку, дыхание участилось. Это было в его памяти, в его крови. Крепко сжав руки в кулаки, Эрен понёсся туда, откуда раздавались гадкие голоса, и влетел в горстку мальчишек, окруживших чью-то светлую макушку у замызганной стены на заднем дворе библиотеки.
– Пошли прочь, говнюки!
– яростно прорычал он, как дикий зверёныш.
– Ты кто такой, осёл?!
– испуганно завопил пухлый паренёк с дыркой на штанине.
Эрен не разбирал, попадает он в живот, бьёт ли по коленкам, даже не заботился о том, что получал ответных тумаков втрое больше. Окна, лица, руки, куцые деревца хороводили перед глазами, голова адски раскалывалась от ударов: «Пусть хоть изувечат, убьют, только бы его не трогали…» - проносилось в гаснущем сознании.
– Нравится огребать, придурок? А? Нравится?
– причитал высоченный дрыщ в шляпе-федоре?{?}[Шляпа из мягкого фетра, обвитая один раз широкой лентой.] и сползших до щиколотки гольфах.
– Ребята, пожалуйста, прекратите!..
– звучал за их спинами жалобный чуть охрипший голос.
– Ганс? Микки? Юсуф?
– Из окна здания библиотеки показалась тучная фигура библиотекарши.
– Вот я мамашкам-то позвоню сейчас, будете мне ещё тут драку устраивать!
Все трое поначалу остолбенели, затем бросили своё занятие и трусливо удрали под арку, только их и видели. Эрен лежал на мокрой смятой траве, крепко зажмурившись, но всё ещё не разжимая кулаков, готовый в любую секунду вновь обороняться и защищать. В воздухе крепко пахло горькой раскисшей землёй и мокрым камнем; Эрен жадно глотал разбитым ртом вечернюю свежесть и вдруг начал тихонько посмеиваться. Сбоку послышались возня и приглушённые шаги.
– Ну ты и псих!
– восхищённо пролепетал спасённый.
– Ещё какой, - самодовольно отозвался Эрен и наконец разомкнул веки.
«Конечно… Просто не могло быть иначе…»
На него уставилась пара выпученных голубых глазёнок на измазанном грязью лице. На этом дорогом, до боли знакомом лице. В памяти вспыхивали яркие огоньки новых воспоминаний. Таких чистых, таких светлых. В голове шелестели сотни бесед, мелькали тысячи улыбок, растекались мириады слов, но одно звучало громче других - «море». Море шумело в ушах, растворялось в голубой радужке любопытных глаз. Море - такое огромное и солёное. А за морем живут…
– Я Армин, - представился мальчишка и приложил к груди ладонь.
– Ага, я знаю. В смысле… блин…
– Что, так сильно голову отбили?
– Армин хохотнул и принялся помогать своему спасителю встать на ноги.
– Я Эрен, - растерянно нашёлся тот, потирая ушибленное колено.
– Спасибо, что помог, Эрен, хоть это было слишком рискованно и самонадеянно. А мы, типа, даже не друзья.
– А ты чего, собирался там до ночи просидеть? Почему не дал сдачи?
– Не знаю, - виновато ответил Армин, затем нагнулся к луже, поднял из неё книгу и прижал к себе.
– Наверное, я просто
Они прошли под аркой и двинулись вниз по улице, ведя праздную болтовню: о себе, о родне, об увлечениях, об учёбе. Оказалось, что летом школу Армина будут сносить из-за ветхости, и его родители уже сейчас выбирали, куда отдать своего сына в следующем году.
– Моя школа очень хорошая!
– с жаром уличного торговца, расхваливающего свой товар, воскликнул Эрен.
– И у нас как раз строят дополнительный учебный корпус. Теперь я даже понимаю, почему.
– Угу. Моя школа не только одна из самых старых, но ещё и самая большая в городе. Надо же куда-то перераспределять столько учеников.
Над головами детей зажглись фонари, и на асфальт брызнул серебристо-белый свет. Улицы на Парадизе освещались при помощи особых кристаллов, добываемых в древних пещерах горных районов острова: это было вдвое дешевле электричества. С наступлением темноты в плафонах фонарей раздвигался округлый заслон, и кристаллы испускали свет без дополнительного обслуживания.
– Так ты говоришь, хорошая у тебя школа?
– задумчиво спросил Армин, глядя в сторону любимой пекарни.
– Да прямо суперская!
«Что я, болван, несу? Как вообще школа может быть суперской? Позорище какое-то. Суперская… Вот ляпнул-то! Ещё решит, что я подлизываюсь», - стыдливо стиснув зубы, подумал Эрен.
– Слушай, ты не голоден?
– поинтересовался Армин, как будто вовсе не слышал «позорных подлизываний» своего спутника.
– Обожаю булочки с карамелью и орехами из этой пекарни! Один раз чуть пальцы себе не откусил, когда доедал такую. Давай тебе тоже возьму?
– Я даже не знаю… - Эрен сунул обе руки в пустые карманы куртки, затем полазил в карманах брюк и растерянно захлопал глазами.
– Да я угощаю. Ты же спас меня сегодня.
И, улыбнувшись тепло и искренно, скрылся за дверями лавки.
Из-за туч показался месяц, похожий на надкусанное пирожное, и лениво повис в океане синей высоты. Эрен и Армин радостно уплетали вкусные мягкие булки, запивая их молоком из одной на двоих бутылки. Они сидели на спинке скамьи, посреди засыпающего бульвара, и мечтательно глазели по сторонам. Вдоль проезжей части начали парковаться старомодные автомобили, больше напоминающие своих предков эпохи двадцатых-тридцатых годов прошлого века, из них выходили нарядные кавалеры и дамы в вечерних платьях - местная элита, собирающаяся поужинать в ресторане, что располагался напротив бульвара. Все без исключения прекрасные и элегантные, как божества. На блестящей от влаги дороге отражались их размытые силуэты и утекали в сторону роскошного здания с услужливым швейцаром на входе. А вдали горели ярко-преярко огни непостижимой громадины, гордости всего Парадиза - Элдийского Небесного порта. Эрен бывал там лишь однажды, минувшей весной, когда встречал вместе с матерью отца, улетавшего в столицу на повышение квалификации. С нижних ярусов порта дирижабли отправлялись в полёт и делали посадку, а наверху делали короткую остановку корабли, принимающие пассажиров и следующие дальше по маршруту. Всего остров насчитывал сорок пять воздушных портов для внутреннего передвижения: главным образом в крупных городах и сёлах, а также на стратегических и технических объектах в горах. Но ни один из них не мог тягаться по красоте и вместимости с тем, что находился в Сигансине. Этот порт не зря считался главным в стране. На самолётах же элдийцы летали в основном за границу. Остров тысячу лет был закрытым для иностранцев и лишь в начале XX-го века стал принимать гостей, развивать внешние политические и торговые связи. Процесс шёл неторопливо, уклад жизни на Парадизе менялся постепенно, технические новшества извне принимались с опаской. А вот заграничная массовая культура пришлась элдийцам по душе и вскоре стала обычным явлением.