Когда я вгляделся в твои черты
Шрифт:
— Мой родной, мой нежный мальчик! — пролепетала она сквозь слёзы то, что не осмелилась произнести вслух много лет назад под звёздным небом.
— Ты в порядке? — с беспокойством спросил Эрен, обведя полусогнутым пальцем мокрую дорожку на её виске.
— Даже не представляешь насколько, — улыбаясь и всхлипывая, ответила Микаса. Затем вдруг требовательно двинулась ему навстречу. — Ну же! Не останавливайся! Я могу продолжать…
От её бесстыдных просьб и смелой искренности внизу живота стремительно расползалась тягучая истома. Эрен быстро догнал Микасу, не сдерживая громких
– Я так рада… что ты остался, - победив угрюмую привычку молчать о своих чувствах, произнесла Микаса и поцеловала Эрена.
– Не знаю почему, но каждый раз после секса с тобой мне кажется, что я перерождаюсь и с немыслимой силой чувствую красоту целого мира. Я в нём такая крошечная, но вместе с тем безмерно важна… Когда-то наивно полагала, что с мужем будет так же. Но, оказывается, это так не работает.
– А ты не боишься, что я сейчас надумаю того, чего нет?
– Вот козлина! Ты хоть понимаешь, что мне непросто в этом признаваться?
– Понимаю. Прости, но ничего не могу сделать с тем, что я козлина.
Эрен почувствовал, как контроль над ситуацией ложится ему в руки холодным металлом королевских регалий и ужаснулся тому, насколько сильное удовольствие он получает от этого.
– К сожалению, то, что ты козлина, не отменяет того, что для меня ты лучший из мужчин.
– Теперь я окончательно запутался и ни хрена не понимаю…
– Не переживай, я тоже не особо.
– Микаса повернула голову в сторону балкона и прислушалась к шуму снаружи.
– Как в нашу первую ночь… - Она с блаженством сомкнула веки.
– Знал бы ты только, что у меня в голове творилось после!
– Расскажи.
Он прильнул щекой к её груди.
– Я думала, как и сейчас, что я смешная и крохотная, а моё удовольствие игрушечное. От этого было так безопасно и уютно! Не знала, куда себя девать от странного чувства ничтожности и одновременно величия. Представляла, что я лежу под дождём у обочины дороги, похороненная под опавшими листьями. Представляла, что я ведьма, которая привязала тебя в лесу голым, и занималась с тобой любовью… Такая ерунда!
– Микаса усмехнулась от неловкости.
– По-моему, это прекрасно, - с благоговением ответил Эрен, пронзённый смущением и трепетом.
Эрен проспал до обеда и с трудом заставил себя подняться. Сев на постели, он с недоумением поглядел на Микасу: она опустошала комод и тут же складывала в него новую одежду.
– Ты успела по магазинам пройтись?
– пробубнил он, потирая заспанное лицо.
– Ага, я рано поднялась и быстро нашла себе занятие.
Оглядев одно из роскошных платьев, она надрезала его и с остервенением разорвала в клочья. Затем проделала то же самое ещё с несколькими вещами.
– И не жалко?
– Эрен кивнул в сторону несчастных лоскутов.
– На хрен всё! Убожество. Никогда больше не надену это дерьмо. Если оно так нравится Вадиму, пусть сам его носит!
– Микаса издала истерический смешок.
–
– Чего? Он рвал твои вещи?
– удивился Эрен.
Микаса умолкла, осознав, что ляпнула лишнее, вцепилась пальцами в чёрную ткань бриджей и стиснула зубы. Непрошеные воспоминания застали её врасплох, поглотили без остатка. Она молча прошлась до прихожей и принесла истерзанный шарф, положила Эрену на колени и села рядом.
– Это его рук дело?
– ощерившись, спросил он.
– А я-то думал, он не из тех, кто в пылу ссор станет бить посуду, и всё такое.
– Я тоже так думала. Но это странно: я не давала ему повода для ревности.
– Ревности?
«Опять лишнее болтаю!»
– Говорю же, я не давала ему повода… - Микаса бросила взгляд на зеркальный столик, затем на пол, где она рыдала, прижимая к обнажённому телу бесценные красные лоскуты.
– За все пять лет нашего брака я ни разу не произнесла твоего имени в присутствии мужа, не принесла в новый дом ничего, что бы напоминало о тебе, ведь это… Это была цена, за которую я продала тебя.
Микаса спрятала лицо в ладонях, и её плечи затряслись в немых рыданиях; сквозь прижатые пальцы струились горячие слёзы. Эрен в растерянности глядел на неё широко раскрытыми глазами и пытался осознать услышанное. Он вспомнил злополучный вечер в пустом ресторане. Вспомнил свои мальчишеские угрозы и привкус крови во рту. Вспомнил позорный проигрыш и тщетные попытки достучаться до опьянённого властью и дорогим вином Дементьева.
«Кое в чём тебе всё же повезло… Не сомневаюсь, что Микаса отдалась тебе и из-за твоего безбашенного характера в том числе. Как ни крути, есть в этом нечто неудержимо притягательное, - заговорила память насмешливым ненавистным голосом.
– Я всего лишь пообещал дать ей то, чего никогда не сможешь дать ты».
Отчего-то в её откровении и слезах Эрену виделось очищение - естественное продолжение надругательства над вышвырнутой из комода одеждой. Он опустил руку на колено Микасы и утешающе погладил. Она наконец перестала плакать и несколько раз всхлипнула, утерев глаза запястьем.
– Лучше бы ты ненавидел меня, - прогнусавила она, шмыгнув заложенным носом.
– Возможно. Только это непродуктивно.
– Эрен светло улыбнулся ей.
– Куда большую ненависть у меня вызывает старый ублюдок, воспользовавшийся слабостью потерянной, травмированной девчонки.
– Не оправдывай меня!
– Ненавидеть тебя я тоже не собираюсь.
«Как и делить с ним. Я дам тебе немного времени исцелиться и подумать, а потом заберу обратно себе! Насовсем. И к дьяволу всё!» - твёрдо решил Эрен.
– Так что в итоге с шарфом?
– вернулся он к истоку разговора.
– Вадим в тот вечер порядочно налакался бренди и стал приставать ко мне, а я собиралась к Саше. Он психанул и начал нести ревнивый бред, вспомнил про этот несчастный шарф, отковырял его в шкафу и разрезал на куски. Он и раньше ревновал меня к каждому столбу, но до такой степени никогда. Ещё и к человеку, о котором я не сказала ни слова за много лет.