Когда я закрываю глаза, я вижу тебя

Франке Урсула

Если клиент снова обрел физическую и психическую стабильность, вы можете спросить его, хочет ли он продолжать в этом месте дальше. Проверьте, готовы ли вы к этому сами. Если вы собираетесь отправиться в тот же образ и возобновить процесс или динамику, двигайтесь маленькими шагами.

Обычно тяжесть симптоматики уменьшается в той мере, в какой клиенту удается создать альтернативную модель преодоления. Повторение, выход и выдерживание создают прочную модель внутренней безопасности. Клиент на собственном опыте убедился, что он в состоянии выйти из тяжелой ситуации целым и невредимым. В будущем ему будет легче в нее войти, так как он уже знает последствия и может оценить, какую форму они принимают, с какой интенсивностью проявляются и что он может сделать, чтобы «по-хорошему» справиться с этой ситуацией.

Меры предосторожности

На

индивидуальной сессии терапевт, находясь в постоянном контакте с клиентом, имеет возможность вместе с ним отслеживать его внутренние движения и физический отклик на все интервенции. Сначала возникают именно физические процессы, они обнаруживают небольшие отклонения от предыдущей модели, и постепенно их интенсивность возрастает. Такие изменения привычных моделей всегда сопровождаются спонтанным изменением дыхания и физического напряжения. Поэтому крайне полезно наблюдать за ритмом, глубиной и легкостью дыхания. Тогда, если какой-то процесс начинает развиваться сам по себе и выходит из-под контроля клиента, терапевт может своевременно это заметить, определить его ход, а если нужно, прекратить.

На индивидуальной сессии, если вы постоянно сохраняете сфокусированный контакт с клиентом, маловероятно, что он упадет в обморок. Если в группе кто-то из заместителей или клиент теряет сознание, то, по всей вероятности, внимание терапевта в тот момент было направлено на другие динамики. Если это все же произошло, действуйте так, как вас учили на курсах по оказанию первой помощи: положите ноги клиента повыше, чтобы обеспечить отток крови от периферии обратно к центру. Следите за тем, чтобы клиент мог свободно дышать, чтобы не западал язык и не давила одежда. Возьмите его за руку, обратитесь к нему по имени и похлопайте его по лицу, пока он снова не обретет способность к контакту. Холодная вода тоже делает свое дело.

Пройти до конца

Если клиент уже давно, возможно, в том числе с помощью терапии, хорошо знает свою симптоматику, если он способен оценить свои чувства и физические симптомы, ощущает хорошую поддержку со стороны терапевта, то иногда он хочет и может выдержать этот мощный, кажущийся опасным процесс, чтобы прервать повторяющийся ход событий, больше узнать о структурах симптоматики и суметь выработать другие решения. Если у вас хороший контакт с клиентом, он скорее сможет позволить себе пережить эти критические симптомы.

Это предполагает, что клиент в состоянии не только испытывать чувство и отдавать себя во власть физических симптомов, но и наблюдать за собой, когда в нем появляются эти модели. В психотерапевтической практике эта позиция называется «терапевтическим расщеплением», в медитативной практике — «внутренним свидетелем». Подойти к этой точке помогает опыт смены ролей и перспективы, а также соответствующие упражнения на восприятие тела.

Если клиент ропщет на свою судьбу и симптомы, вы можете переистолковать это в том смысле, что старая модель или старый опыт, к которому он, похоже, подошел, смог появиться сейчас только потому, что теперь он, очевидно, в состоянии посмотреть на эту старую травму и интегрировать ее. Это знак того, что сейчас он выработал достаточно внутренних структур, которые позволяют ему добраться до этих глубоких пластов.

Прекращать или нет?

Пример

Г-жа Отис «всю жизнь» страдала от ощущения давления и колющей боли в области сердца, которая распространялась на всю грудную клетку. Ей удалось четко сформулировать свой запрос на терапию: она хотела получить объяснение, как понимать этот симптом и, может быть, добиться улучшения и облегчения. Когда я собирала анамнез, она сообщила, что у нее восемь братьев и сестер. Трое из них страдают раком, еще один брат уже умер от рака. Рассказывая об этом, г-жа Отис была взволнована и выглядела испуганной. Заболевания ее братьев и сестер заставили меня внутренне насторожиться: как получилось, что пятеро детей в этой семье страдают сильными симптомами? Она сделала глубокий выдох, что указало мне момент для следующего вопроса.

Ее отец тоже умер от рака. Г-жа Отис физически напряглась, взгляд стал рассеянным, давление в области сердца усилилось. На основании этих реакций (напряжение как защита, блуждающий взгляд как желание убежать, давление как возрастание напряжения) я высказала предположение, что ее симптомы связаны с отцовской линией.

Г-жа Отис оцепенела, ее руки

напряглись и застыли. (Где эти симптомы могут иметь смысл? Какая ситуация может соответствовать такой интенсивности симптомов?) Я спросила, знакомы ли ей появившиеся сейчас симптомы. Она кивнула: «Не так внезапно и не так сильно, как сейчас».

Поскольку она так бурно отреагировала на разговор об отце, я спросила ее, что особенное произошло в его жизни. Его отец, дед клиентки, в тридцатые годы повесился. Это произошло после того, как на него донесли в связи с неким правонарушением. Физическое оцепенение усилилось, г-жа Отис быстро и глубоко задышала, ее руки сводило все сильнее. Чтобы уменьшить последствия гипервентиляции, я предложила ей дышать носом. Она едва среагировала, ее состояние было похоже на шок. Я встала перед ней и попросила ее встать. Она встала. Я взяла ее за руки, которые были изогнуты так, что она едва могла держать мои. Я искала ее взгляд, чтобы через зрительный контакт пробиться к ее взрослому «я», и сказала: «Посмотрите на меня! Вы меня видите?» Ее взгляд блуждал. «Вы меня видите?» Наконец она собралась и посмотрела на меня. Мне было ясно, что и это ее «отсутствие» вызвано не нашей встречей, а берет начало в ее истории. Я спросила, знакомы ли ей эти состояния. «Да, но они уже давно не возникали с такой силой». Я была не уверена, стоит ли мне продолжать. Такая интенсивность симптомов и в первую очередь тот факт, что г-же Отис потребовалось достаточно много времени, чтобы снова установить со мной контакт, заставили меня сомневаться. Да и физические симптомы показались мне сильнее, чем я наблюдала раньше в аналогичных ситуациях. Однако она уже не раз проходила полное медицинское обследование по поводу этих «приступов», и никаких неврологических, кардиологических или сосудистых нарушений выявлено не было. Когда между нами снова установился хороший визуальный и коммуникативный контакт, я спросила ее, пойдем ли мы еще немного дальше или прервем работу здесь. Она была готова продолжать. Чтобы понять, какие динамики на протяжении поколений действовали в семье ее отца, я спросила о прадедушке. Он умер, когда его сыну было 3 года. Так как реакция на отца была столь сильной, напрашивалось предположение, что эта динамика идет из семьи отца. Я решила поставить клиентку напротив отца. Чтобы не повторить то, что только что произошло, и смягчить переживания за счет расширения контекста, я спросила ее о ресурсах. Какие у нее отношения с матерью? Сложные, поддерживаются только стараниями дочери. Мать была полной сиротой, что я восприняла как указание на возможную сильную внутреннюю неудовлетворенность матери, так что она не могла быть ресурсом для дочери.

Поскольку у нас с клиенткой был хороший контакт, я решилась еще раз дать ей возможность оказаться лицом к лицу с отцом, поддерживая ее только своим присутствием. После того как я увидела, как она впала в состояние отсутствующего оцепенения, работа только в воображении показалась мне слишком неконкретной. Получив ее согласие, я положила перед ней на пол лист бумаги, олицетворявший ее отца.

Когда она встала перед ним, симптоматика тут же возобновилась в полную мощь. Я подставила к ее отцу его отца, что несколько ослабило симптомы. Она больше ничего не могла сказать о деде и его жизни. Когда я добавила в расстановку мать и ее родителей, никаких существенных изменений тоже не произошло. Для нашей работы это удивительно, так как в расстановке можно очень явно увидеть и почувствовать влияние других. Так что нам удалось однозначно связать симптом с линией отца, но не хватало информации, чтобы добиться большей ясности относительно возможностей решения. Поскольку время сессии подходило к концу, я отвела клиентку на несколько шагов назад, чтобы не провоцировать физическую симптоматику и чтобы клиентка чувствовала себя хорошо и стабильно. Мы поэкспериментировали с подходящей дистанцией для конечного образа. Клиентка была довольна обретенным пониманием и, уставшая, снова села на свой стул.

РАССТАНОВКА В ИНДИВИДУАЛЬНОЙ ТЕРАПИИ

Четкая структуризация и продвижение вперед маленькими шагами позволяет во время сессии и в ходе расстановки держать в поле зрения различные динамики, существующие в семейной системе клиента, направлять процесс и проверять, какое значение те или иные динамики имеют для клиента.

Отдельными шагами во время сессии являются:

— описание симптоматики и прояснение запроса,

— биографический анамнез, семейный анамнез и генограмма,